Павел Катаев - Летающий на стрекозе

Из листвы смотрели два ярких, зелёных глаза с чёрными точечками зрачков.

— Женька, ты? — крикнул я.

Листья зашуршали, из зелени высунулась коричневая нечёсаная голова с ушами, оттопыренными, как у летучей мыши. Да, это был Женька, мой лучший друг, которого я и поджидал в условленном месте. К губам он прижимал указательный палец.

— Тишшшше!

Женька оглянулся, словно за ним кто-то гнался или подсматривал. Затем из кустов на поляну вышмыгнула его вёрткая фигурка в чёрных трусах и синей майке. Одеты мы с ним были одинаково.

— Что с тобой? — спросил я, но Женька снова прижал указательный палец к губам.

Ещё раз оглянувшись, он схватил мою голову руками, засунул свой ледяной от волнения нос в моё ухо и чуть слышно прошептал:

— Он придумал новое существо!

Женька кивнул в ту сторону, где сквозь зелёные заросли виднелся дом, окружённый розовыми стволами мачтовых сосен. В этом двухэтажном доме, выкрашенном яркой жёлтой краской, жил Чуковский. Да-да, тот самый Корней Иванович Чуковский, знаменитый писатель и сказочник, чьи книги вы так хорошо знаете.

Я ничего не понимал.

— Какое существо?

— Сказочное, конечно! — воскликнул Женька.- Он назвал его сказочным человечком по имени Бибигон!

Би-би-гон! Какое странное имя — звонкое, таинственное, весёлое.

— Никогда не слыхал!

— Конечно, не слыхал! Ведь он только сегодня ночью его придумал,- горячо прошептал Женька.- Он даже сначала решил назвать его Чендер-Мендер. Но передумал.

— Правильно сделал! — воскликнул я.

— Конечно, правильно! Он и сам говорит, что имя Бибигон больше понравится детям. Я того же мнения. А ты?

— Я за Бибигона! — Но тут вдруг я спохватился. Постойте! Женька славится своей фантазией, он может такое напридумывать, что ого-го! И хотя сейчас он наверняка не врал, я всё-таки спросил:-Откуда тебе всё это известно?

— Собственными ушами слышал. Возле беседки, где они чай пьют, знаешь?

— Конечно, знаю! А что ты там делал, возле беседки?

Женька немножко успокоился, мы сели на мягкий мох под сосной, и мой друг всё рассказал по порядку.

Проснувшись, он, по обыкновению, вылез через окно на улицу и направился сюда, на поляну, чтобы встретиться со мной. Но так как было ещё рано, он решил на всякий случай заглянуть в одно из наших заветных местечек, проверить, не накопилось ли там конфетных обёрток с серебряными бумажками. Поход оказался удачным: Женька опередил мусорщика.

И вот, возвращаясь с богатой добычей мимо скрытой зеленью беседки, он нечаянно услышал, как Корней Иванович Чуковский рассказывал своей жене Марии Борисовне и её помощнице Золотой Рыбке о новом человечке Бибигоне.

— Когда же ты успел его придумать? — удивилась Мария Борисовна.

Чуковский весело рассмеялся:

— Он явился ко мне этой ночью, разбудил меня своей острой и длинной шпагой. «Что вам угодно?»-спросил я. «Мне угодно, чтобы ты дал мне какое-нибудь имя».- «Чендер-Мендер!» -воскликнул я первое, что пришло мне на ум. И я заснул, но рано утром сказал себе: «Нет, ты будешь Бибигоном. Так больше понравится детям».

— И он не спорил? — спросила Мария Борисовна.

— Представь себе — нет. Ему это имя тоже понравилось.

Женька сломя голову бросился ко мне, чтобы сообщить удивительную новость.

Когда Золотая Рыбка, стоя среди водорослей в зеленоватой воде большого старого аквариума, шевелила кружевными золотистыми плавниками и таким же кружевным золотистым хвостом, никто бы не подумал, что она волшебная. Обычная красная рыбка с круглыми глазками, удивлённо смотрящими на тебя сквозь толстые стёкла аквариума, танцует весёлый танец.

Однако же она была волшебная, и Мария Борисовна часто выпускала её погулять по земле. Золотая Рыбка мелькала в зелёной траве, как рыжая мохнатая собачонка. Когда же рыбке надоедало гулять, она оказывалась возле Марии Борисовны, и та разрешала ей вернуться в аквариум, стоявший тут же, рядом с плетёным креслом старушки на специальной чугунной подставке.

Нам с Женькой Золотая Рыбка казалась иногда обыкновенной девочкой, порой даже слишком строгой.

Золотая Рыбка помогала старушке по хозяйству. Ведь от перемены погоды у Марии Борисовны начинали болеть кости, и она плакала, вытирая слёзы кружевным платочком. Но никогда Корней Иванович не видел этих слёз. Для него Мария Борисовна всегда оставалась красивой и полной сил, как в молодости.

Дом Чуковских был очень гостеприимный.

Гости особенно любили приходить к Чуковским летом на чай в пять часов вечера. Мария Борисовна и её верная помощница Золотая Рыбка накрывали на стол в зелёной беседке под старой липой.

Ветерок приносил из кустов ароматный запах крепкого чая, самоварного дымка и клубничного варенья. Слышался нежный звон посуды, клокотание и бульканье кипятка, смех гостей и голос Чуковского, такой таинственный, что даже сердце замирало!

Мы с Женькой не очень-то расстраивались, что нас не приглашали. Конфет и варенья мы в рот не брали. Мы любили эти чаепития по другой причине. После них в нашем заветном местечке — вы уже знаете про него — можно было обнаружить много конфетных обёрток с серебряной бумагой, необходимой нам для производства ракет.

Чуть позже я расскажу, как мы их делали.

Установив очередную ракету на песке, мы разогревали её носовую часть спичкой. Фольга раскалялась, фотоплёнка — она у нас была горючим — воспламенялась внутри трубочки, и из сопла ракеты с грозным гудением вырывалось облачко жёлтого удушливого дыма.

Теперь, конечно, если бы мы снова превратились в мальчиков и принялись за постройку ракет, все бы нас хвалили: вот, мол, какие любознательные дети, как они идут в ногу со временем. Понятно — в век космоса даже взрослые запускают ракеты. Но в то время полёты в космос казались некоторым взрослым людям несбыточной мечтой.

— Вы когда-нибудь спалите Переделкино! — говорили взрослые.

Серебряная трубочка длиной в вершок, сверкнув в воздухе, падала в траву в нескольких метрах от нас, и мы с Женькой были счастливы.