Роберт Греч - Муц-Великан

— Все, что я знаю о великане, все, что я на нем вижу и что я о нем могу сказать, сводится к следующему: великан еще очень молод, часто не знает, где кончается шутка и начинается мальчишество и, вероятно, причинил своим родителям уже немало огорчений…

Муц слегка съежился и попытался вырвать руку из рук мудрого старика. Но тот держал Муца словно в железных клещах, устремив острый взгляд на его ладонь, и продолжал:

— Он очень любит покушать, но имеет большое достоинство: никогда не лжет.

Тут Муц гордо посмотрел на лица окружающих, как бы желая убедиться, хорошо ли все слышали последнее замечание Всезная.

А тот продолжал:

— Он происходит из заморской страны великанов, которая находится в нескольких тысячах миль отсюда. Он натворит в Стране Чудес еще много проказ, — Всезнай понизил свой бас и поднял густые брови, — и будет отвезен на родину в страну великанов птицей по имени Черный Фрак.

Тут Муц заблеял так громко, что Всезнай моментально умолк и покинул замок. Он уже парил в воздухе и летел по направлению в лес, а Муц все еще блеял и заливался смехом.

— Перестань, великан! — увещавала его Золотая-Головка. — Все, что говорит Всезнай, сбывается.

Но Муц продолжал смеяться. В том, что он натворит в Стране Чудес еще много проказ, он не сомневался. Но история с птицей показалась ему чересчур потешной: его, великана, унесет домой какая-то птица!

— Ха-ха-ха! Подумай, Буц, птица!

И Муц смеялся полчаса подряд. Ибо он принадлежал к тем простофилям, которые не могут понять, что в Стране Чудес возможны самые прекрасные, самые неожиданные вещи. Не раз они с Буцом почесывали себя за ухом, когда наталкивались на подобные непонятные для них чудеса.

— Золотая-Головка, что это там внизу за хор? — спросил Муц однажды утром, прислушиваясь к пению, которое доносилось из Пятидубья в Замок Пирушек.

— Золотая-Головка, куда они все летят? — спросил он ее днем, поднявшись на постели и глядя через окно на небо, под голубым сводом которого длинными вереницами носились жители Страны Чудес.

И Золотая-Головка рассказывала без конца, так как Муц каждый раз приставал к ней с просьбой повторить — таким удивительным казалось ему все, что он слышал.

Поистине, сказочной была эта страна, Страна Чудес, с розовым кустом на гербе. В этой стране не было толстосумов и бедняков, грабителей и бездельников, полицейских и собак-ищеек. Все звали друг друга братьями и сестрами, и вся прекрасная обширная страна от моря до Бурных гор принадлежала народу. Магазины были наполнены всевозможного рода изделиями. Каждый получал все, что ему нужно было, и если жителю одного селения случалось очутиться в другом, он всюду находил приют. Его везде принимали, как дома.

Группами, распевая песни, шли жители Страны Чудес по утрам на работу, группами и с песнями возвращались они домой. Когда прекращалась работа и синее небо манило вдаль, мужчины, женщины и дети надевали крылья и летели, как птицы, над полями, горами, лугами и реками. Некоторые жужжали, как пчелы «жжж… жжж». Другие порхали, как стрекозы. Третьи неслись широкими взмахами, как аисты. У всех на спине были пристегнуты одинаковые бело-красные холщевые крылья, а под каждой парой крыльев торчал пропеллер. Пропеллер был надет на ворот, а ворот лежал в ящике. Ящик же был прочно прикреплен под крыльями и представлял собой загадочную штуку: с одной стороны сверкала рукоятка и четыре кнопки. Если повернуть рукоятку, в ящике начинало трещать, если нажать на первую кнопку — крылья начинали жужжать и поднимались в воздух вместе с человеком и ящиком, нажим на вторую кнопку вызывал поворот, третья кнопка делала полет прямым, а четвертая — прекращала жужжание пропеллера, и летчик опускался на землю.

Так был устроен тот волшебный аппарат, который делал жителей Страны Чудес равными птицам и уносил их туда, куда им хотелось. Только за море они не могли летать. Видимо, они не могли переносить морского воздуха, так как стоило какому-нибудь смельчаку подняться над морем, как он тотчас же терял сознание и стремглав падал в воду. Вот почему никто из них не жил у моря и почему они не были связаны с морскими животными такой тесной дружбой, как с животными суши. С птицами весь народ был в самой задушевной дружбе, и даже малые дети прекрасно понимали птичий язык.

Страна Чудес была сказочно хороша — чересчур хороша для таких проказников как Буц. Что же касается Муца, то он уж совсем не подходил. Это обнаружилось очень скоро, неделю спустя после Праздника Мира. Раны обоих настолько зажили, что проказники могли ходить без повязок и совершить прогулку вниз, в Пятидубье. Вокруг уха Буца до самого затылка тянулся шрам, а у Муца на темени оставалась круглая, как большая монета, красная ссадина.

Внизу на равнине змейкой вилась река и серебристой лентой уходила в лес, на опушке которого сверкал заросший камышом пруд.

От подножия горы до самого пруда раскинулось Пятидубье. Его домики утопали в цветущих липах, испещренных красными крупинками рябинах, густых виноградных лозах и цветочных изгородях. Все селение походило на цветущий сад, из листвы которого выглядывало только несколько дымовых труб и башенок.

Слышалось радостное, громкое пение, потому что был ранний час, когда жители собирались на работу. Мужчины и женщины торопливо выскакивали из домиков и строились в ряды. Мужчины были в коротких штанишках и цветных рубашках, с синими, красными, зелеными и желтыми поясками. Женщины носили пестрые банты в волосах; их звонкие голоса заливались, как колокольчики.

Когда Муц и Буц спустились с горы и добрались до селения, жители уже были совсем готовы к уходу. Одна группа направлялась на фабрики, где ожидали пробуждения от сна машины; другие расходились по полям, на которых под знойными лучами солнца колосились хлеба, по пашням, заросшим сорной травой, по конюшням и пастбищам, где блеяли овцы, по лугам, на которых стоял спелый клевер, по садам, в листве которых наливались желтые и красные фрукты. Тишина царила в опустевших домах на безлюдных улицах. Только несколько деток кружились в воздухе и кричали:

— Великан выздоровел! Великан выздоровел! — и разглядывали Муца с высоты. На деревьях, со щебетаньем, порхали птицы.

Буц молча ущипнул Муца в икру и указал на одну липу.

Муц остановился, раскрыв рот.

На ветке сидел малыш, а на его коленях стояла птица с желтыми крапинками. Она повернула испещренную желтыми пятнышками головку, кивнула Муцу и зещебетала, обращаясь к малышу.

— Тиви-тиви? Фьить, фьить?

На это малыш ответил:

— Да, это великан, который убил больше тридцати наших солдат. Но он устроил после этого великое братание, поэтому мы ему все простили.