Леонид Васильев - Лесные сказки

– Про это ей журавль нащелкал, – подсказал братец.

– Эко диво! – изумилась зайчиха, отчего у нее даже уши опустились на плечи. – О том и не думай, дочка. Чем высоко в небе летать, лучше уверенно по твердой земле ходить! Журавль-то, наверно, не рассказывал, как они, попавши в бурю, сотнями гибнут в волнах бушующего океана. Даже имея крылья, некоторые птицы так далеко не летают. Я тебе пример расскажу.

Мать Травка, оголив зубами осиновую веточку и запив еду водичкой из лопуха, присела возле дочери:

– Жил тут у нас племянник убиенного Терентия – петух Черныш. Вот он вспомнил, что зимой опять придется ночевать в холодном снегу, есть мерзлые надоевшие почки берез и выслушивать недовольное бормотание соседей. Взгрустнулось ему: «Лучше полечу я на юг, как это делают остальные птицы», – решил он. И обратился ворчун к красавцам лебедям, чтобы они взяли его с собой в теплые страны. Ведь дорогу-то тетерев не знал. Конечно, черноперый косач будет портить вид белоснежной стаи. Но сердобольные лебеди согласились взять Черныша с собой.

Тетерев привык поближе к земле держаться и никогда так далеко, так высоко и так подолгу не летал. Его крылья не могли равняться с мощными крыльями лебедей, и он вскоре выбился из сил, стал отставать. Тогда товарищи-лебеди не бросили его в беде и начали поочередно сажать себе на спину. Так они продолжали путь. Встречные птицы, завидев такую забавную картину, подолгу хохотали. На весь лес разнеслась басня о том, как черный, сжавшийся от страха в комок чванный тетерев примостился на спине лебедя.

Но в конце концов Черныш все-таки не вытерпел тяжести пути и попросил лебедей опустить его на землю.

– Хватит, полетал! Вернусь домой, не надо мне ваших теплых стран! – заявил он.

– Вот так закончилось путешествие Черныша – хорошо там, где нас нет. И не надо, дочка, грезить несбыточными мечтами, – закончила сказ мама Травка.

Вдруг до слуха зайцев донесся голос певчего дрозда. В благодатную погоду на вечерних зорях баюкает он притихшие леса. Сначала начинает распевку нотных гамм, а через несколько минут уже звучит над лесом красивый минорный напев.

Солист сидит на самой маковке сосны, чуть запрокинув голову, такая поза и торжественность обстановки придают выступлению дрозда необыкновенную артистичность.

Отдельные, самые чистые и звучные, колена певец повторяет два, три и более раз.

Все у дрозда свое, только одна нежная трель напоминает голос золотистой щурки, а из песни дрозда берутся повторить два-три колена только самые незаурядные из скворцов, но получается у этих пересмешников все-таки скомкано, без чистоты и громкости.

Уже село солнце, уже поблекла заря, и лес обступил Поляну черной стеной. А дрозды все поют в зачарованной тишине.

Беззвучно кружат над опушкой вечерницы, и только когда совсем стемнеет, певец умолкает до утра. Утром, славя восход нового дня, в лесу зазвучит многоголосый хор зябликов, овсянок, зорянок, дроздов и других певчих птиц.

Но однажды лесные жители заметили, что солнце стало позднее вставать и раньше прятаться за далекой синевой горизонта, а в песнях птиц слышалось больше грусти.

И однажды Лесная Дева, приодевшись в камуфляжный халат, принялась яркими красками перекрашивать округу в осенние цвета.

Глаза не устают любоваться золотыми березами, огненно-красными кленами и осинами, желтыми вязами и липами. Одна угрюмая ольха стоит зеленая, и зелеными упадут с нее листья. Видно, не придумала художница нужную, кроме зеленой, краску для ольхи. А на лугах еще белеет высокий тысячелистник, краснеют головки клевера.

Чепчик с Лапочкой, да и другие зайчата заметно подросли, уже не отличить от взрослых, но они по-прежнему наивны и любопытны. Однажды на прогулке брат с сестрой подслушали разговор открытой для всех березы, одетой в белый ситец, с недоступной, в колючих иголках, елью. Ель спрашивает: «Как, соседка, к зиме готовишься?»

«Вот наряды-листочки свои сбрасываю, от всех вредных веществ освобождаюсь. Спокойно буду спать до весны, а там можно жить заново!»

«Хорошо тебе, – вздыхает ель, – а я вот свои иголки могу менять только через пять-семь лет. Мы, хвойные, больше страдаем от атмосферной грязи, чем лиственные…»

Осень наступает. Уж калина и рябина расцветились. Брат с сестрой навещают опушки леса, все им интересно: вот, не дождавшись полной зрелости, принимаются за рябину стаи дроздов-рябинников, с криками и забавным кряхтением облепят дерево, далеко слышен шум. Чижи и щеглы только семечки вышелушивают, мякоть на землю роняют.

Однажды вечерком зайчата заглянули в овраг и увидели у норы Барсука. Волосы у него грубые с редкой и длинной остью, но мягкой подпушью. Вдоль хребта тянется бурая полоса. Морда белая, но вдоль головы, между глаз, проходит черно-бурая полоса. Горло, низ шеи, грудь и брюхо черного цвета.

Барсук – лесной зверь, но избегает темно-хвойной тайги, предпочитая опушки, перелески, лесные овраги.

День он проводит в норе, которая представляет очень сложное сооружение с многочисленными ходами общей длиной в семьдесят-восемьдесят метров, с отнорками, камерами, большим числом входных отверстий. Свое жилище Барсук содержит в идеальной чистоте; в нескольких метрах от норы помещается уборная – специально вырытая яма.

– Добрый вечер, землекоп, – приветствуют Барсука зайцы.

– A-а, длинноухие натуралисты пришли! Вечер даже очень добрый!

– Чем вы занимаетесь? – интересуется любопытная Лапочка.

– Дак осень на дворе, пора постель к зиме готовить, вот сухие листья собираю, в комнатах убираюсь. Когда в доме чисто, и спать приятно. Семья-то моя пошла на ужин, тут недалеко, на старую вырубку. Там нашли несколько трухлявых пней, источенных ходами здоровенных черных муравьев-древоточцев, они начинены жирными белыми личинками жуков-дровосеков. Очень даже вкусные. Мы, барсуки, народ всеядный, поедаем животную пищу, ягоды, плоды, зеленые части растений. Главное – побольше накопить сала, чтобы целых полгода просидеть, продремать под землей без еды.

Над головами зверушек в гуще веток ели послышался кашель. Чепчик, задрав голову, спрашивает:

– Эй, кто там?

– Это я, Сойка!

– Чего тут кашляешь?

– Простите, чуть не подавилась желудем, я их из дубравы во рту таскаю и прячу в щелях.

Неподалеку раздался еще один голос – маленького, полосатенького Бурундучка.

– Я тоже корм запасаю, орешки, грибы, и прошу не подглядывать, где прячу еду!

– Мне не нужны твои запасы! – обиделся Барсук. – Я по деревьям не хожу.

– Простите, уважаемый Барсук, я не про вас! – извинился Бурундучок и покосился на крикливую Сойку. – Есть тут среди нас любопытные особи.