Евгений Енин - Золото пахнет мёдом и перцем

Белочка молча – даже она не рисковала сейчас лишний раз заговаривать с Янкой – расстегнула куртку, задрала футболку и развязала верёвочку, завязанную на талии. Протянула Янке. На верёвочке болтался мешочек. Такой же, как был её на шее до подвала. Янка подёргала горловину мешочка. Вцепилась в узел зубами. Подёргала. Зарычала.

– Она его загрызла, как кошка мышку, – тихо сказал Малыш.

Белочка осторожно вытащила из пасти Янки мешочек, потянула «бантик». Янка, рыкнув, вынула одну монетку.

– Чтоб ты своей палкой подавилась, чтоб тебя воробьи заклевали, королева облезлая! – сказала она профилю Клавдии. – Обыскивать даже нормально не умеешь. Чучело тупое. Ладно, этого, наверное, хватит.

Она подбросила и поймала монету. Янка весьма приблизительно представляла, сколько стоит золото, но понимала, что очень много. И одной монеты должно хватить, чтобы до Луны доехать. Ну, не до Луны, но до Рублёвки точно. Мешочек она сунула обратно Белочке, а то прохожие уже оглядывались на золотой блеск в её руках.

Янка заглянула в открытое окно жёлтой «Шевроле» на стоянке такси у Ярославского вокзала.

– Здравствуйте. Мне к санаторию «Сосны». Отвезёте?

Водитель в серой кепке и клетчатой рубашке, расходящейся на животе, посмотрел на неё, подняв брови так, что кепка съехала на затылок.

– А родители твои где? – с подозрением спросил он.

– А родители как раз там, в санатории, – соврала Янка.

А что ей оставалась?

– Деньги-то есть? – он перекинул сигарету из одного угла рта в другой.

– Есть, дяденька, есть.

– Не, не повезу. – Водитель отвернулся. – Там «гаишники» на каждом перекрёстке стоят. Нам детей нельзя одних возить.

– Ага. Понятно. Конечно.

Янка открыла заднюю дверь.

– Залезайте, – шепнула она гномам, – быстрее.

– Эй, куда ты, я же сказал, не повезу!

– Да, дяденька, да, я сейчас всё объясню.

Ей обязательно нужно сесть в машину. Янка открыла переднюю дверь, и юркнула на сиденье.

– Я сказал: не лезь! – рявкнул водитель и потянулся к дверце.

Гномы почти свободно вчетвером устроились на заднем сидении. Белочка и Профессор тут же, как договаривались, положили Янке руки на плечи. Водитель замер с вытянутой рукой, глядя сквозь Янку.

– У вас задняя дверь открыта, – сказала она.

– А? Да.

Водитель вышел, на согнутых ногах обошёл машину, хлопнул дверцей, сел на своё место.

– Мне в санаторий «Сосны».

– Да.

Водитель смотрел строго вперёд, сжав руками руль.

– Вот вам за проезд, – протянула Янка монетку, – возьмите, пожалуйста.

Водитель взял денежку, повертел, понюхал, укусил. И сунул за щёку.

Когда-то, давным-давно, когда бумажных денег ещё не придумали, а золотые и серебряные были редкостью, и мало кто имел кошельки, так монетки и носили, за щекой. Свидетельство чему – Буратино, запихнувший в рот сразу четыре сольдо. Видимо, гномы разбудили в таксисте память далёких предков. Так он и ехал, глядя вперёд, перекатывая монетку во рту, как леденец.

– Фанаторий «Фофны», – вполне сосновым, то есть деревянным и шепелявым от монетки голосом сказал водитель через полтора часа. За эти полтора часа он ни разу даже не покосился направо.

– Шикарно! Ну, шикарно!

Гномы выбирались из такси и, размахивая руками и перебивая друг друга, делились впечатлениями.

– Нет, а ты видел?

– А там! Во!

– А это! Воттакенное!

Мужская часть гномов от первой в жизни поездки на машине по Москве пребывала в полнейшем восторге. Белочка вышла последней, её даже покачивало с непривычки, от долгой езды.

– Как же вы здесь живете…

Она радости Толстого, Профессора и Малыша, кажется, не разделяла.

– А что не так? – нахмурила лоб Янка.

– Столько домов. Столько машин.

– Да, Москва большой город, – гордо сказала Янка.

– Угу. Вот именно. Кошмар какой-то.

Белочка тёрла виски. Видимо, город оказался таким большим, что в её голову не поместился. Только Янка захлопнула за Белочкой дверь, как такси сорвалось с места, визжа шинами. Несколько местных жителей, владельцев настоящих гоночных машин, с завистью посмотрели вслед.

Они подошли к забору третьего дома, от санатория направо. Забор кирпичный, в три человеческих роста. Прошли чуть не километр, пока дошли до ворот. Янка нашла звонок. Сердце у неё быстро колотилось от волнения. Над головой чуть слышно зажужжала, поворачиваясь, камера наблюдения. Ждать пришлось минут десять. Наконец, в створке больших ворот для машин открылась маленькая дверца для людей. Все сделали полшага назад.

– Здравствуйте! Здравствуйте! Заходите! Ну что вы застыли? Идите!

Высокая женщина с чёрными волосами, собранными на затылке, поманила их внутрь. Гномы и Янка робко вошли. Она пожала каждому руку.

– Видит нас, – довольно шепнул Малыш.

– Я Эмма. Идёте в дом.

Гномы, оглядываясь, пошли за Эммой по дорожке, выложенной жёлтым кирпичом. По сторонам – лужайки, деревья, каменный холмики, слышен шум маленького водопада.

– Ни одной грядки! – Толстый с удовлетворением подвёл итог наблюдениям.

А Белочка больше смотрела на длинное синее платье хозяйки. Эмма провела их в комнату, отделённую от парка стеклянной стеной.

– Садитесь. Я скоро, что-нибудь соберу поесть.

Гномы и Янка робко сели в центре дивана светлой кожи. Да, именно так, впятером, в центре. На диване поместилось бы ещё по десять гномов, слева и справа, а таких диванов в комнате стояло три.

– И велосипед мыть не надо, – задумчиво произнесла Янка.

– Чего? – не поняли гномы.

– Велосипед мыть не надо, когда с улицы заносишь. Потому что не надо на улицу выносить. Прямо здесь хоть укатайся. Да моя квартира тут вся поместится. Вместе с лифтом. И подъездом.

– Да-а-а, – согласился Профессор, – дворец.

– Не дворец. У королевы в фейской квартире дворец меньше был. Гораздо, – возразила Белочка.

– А то!

Ещё один повод Янке погордиться. У простой московской ведьмы дом больше, чем дворец фейской королевы.

Адрес ведьмы фея-крёстная заставила гномов выучить наизусть, потому что хотела увидеть их снова. Справятся они с королевой, или не справятся, назад им всё равно как-то надо. Вернуть их должна как раз ведьма Эмма. Но к ней они сейчас приехали не домой проситься, а просить помощи.

В гостиную забежала маленькая собачка. Процокала когтями к дивану, обнюхала ноги, которые гномы на всякий случай поджали. Пробежав два раза перед ними, собачка запрыгнула на диван, с дивана – на колени Белочки, где и улеглась, похрюкивая. Белочка глянула на друзей, гордо задрав подбородок.

– Это Трюфель, мой мопс.

Эмма вошла, катя перед собой сервировочный столик.

– Он обожает людей. И гномов, – улыбнулась Эмма. – Будет надоедать, скидывайте на пол, не стесняйтесь. Разбирайте. Бутерброды, пирожные, чай, сок. Или вы хотите что-то посущественней? Проголодались? Я могу разогреть.