Эдвард Лир - Сказки Биг Бена

Да, совершенно лысым: он убедился в этом, заглянув в лужу. «Какой позор! — подумал лев. — Да ведь я стану посмешищем для всех Джунглей!»

— Ха-ха! — подтвердил идущий мимо Гиппопотам. — Лысый, безволосый, смешной лев!

— Хи-хи-хи! — прохихикала с дерева Обезьяна. — Умора! Умора!

«Что же делать?» — размышлял мистер Гронг. Он понимал, что облетевшую гриву обратно не приставишь. Может быть, еще разок попрыгать и порычать, чтобы волосы испугались и выросли снова? А вдруг не только не вырастут, а наоборот, что-нибудь еще нужное облетит или отвалится? Например, уши или три ноги. Только представьте себе: лысый безухий лев, прыгающий на одной-единственной ноге! Это было бы еще смешнее.

И мистер Гронг решил на всякий случай совсем больше не рычать. Он только говорил негромко, если очень сердился: «Цу-цу-цу!» Это тоже было смешно, лысый лев, который бредет по Джунглям, бормоча себе под нос: «Цу-цу-цу!»

Нужно было найти выход из этого положения, и мистер Гронг придумал вот что: он нанял Муравьеда сидеть у себя на голове. Муравьед был длинноволосый, и, когда он сидел на голове у Лысого Льва, это очень напоминало гриву. Конечно, если мистер Гронг сидел. Но когда он прыгал, Муравьед сразу сваливался с львиной головы. «Перерыв на обед», — говорил Муравьед в таких случаях и начинал искать в земле муравьев. Обед, конечно, дело святое, но сколько может быть перерывов на обед? Один, два, три, — но не двадцать же и не сто раз в день! В общем, оказалось, что и Муравьед — это не выход.

— Печально, — сказал себе Лев, и ему действительно сделалось печально, как никогда в жизни. И он сделал такое, чего не позволял себе еще ни один лев на свете: он лег и заплакал.

— У него болит живот, — сказал Мимоидущий Гиппопотам.

— Он вспомнил своего любимого дедушку, — предположила спросонок Сова.

— Он получил телеграмму с плохими известиями, — прошелестела Пальма.

— Чепуха! — крикнула Обезьяна. — Как он мог получить телеграмму, если почтальоны боятся даже заходить в Джунгли?

И все звери печально качали головами. А деревья качали тем, что было у деревьев, — верхушками, ветками, листьями и гроздьями сочных плодов, таких вкусных, что просто пальчики оближешь. И качали они этими вкусностями так грустно, как только могли.

Лысый Лев плакал, пока не выплакал все слезы, так что ему пришлось выпить еще два ведра воды (по одному на каждый глаз). После чего он зарыдал еще сильнее.

— Брраво! Брраво! — раздался крик над самым его ухом. Лев поднял голову и увидел на ветке Белого Ворона, который кричал «браво» и громко хлопал крыльями. Это был когда-то обыкновенный Черный Ворон, большой любитель позагорать на солнышке. Но за долгие годы загорания — а ведь вороны живут по триста лет и больше — он выгорел, вылинял до совершенной белизны. Да, не удивляйтесь! — это люди от загорания чернеют, а вороны, наоборот, выгорают, как купальные трусики или ситцевое платье.

— Брраво! — кричал бывший Черный, а ныне Белый Ворон. — Какой тррагизм! Какая великолепная игрра! В последний раз я видел такую игру триста лет назад на премьере «Гамлета».

Ворон прикрыл глаза одним крылом, закачался на ветке и громко заорал:

— Быть или не быть! Вот в чем вопррос! Вопр-рос! Вопррос!

— Кыш, — негромко, но очень внятно произнес мистер Гронг и сердито взмахнул хвостом. Ветка поломалась от удара, а Белый Ворон обиженно взлетел и со словами «Пррощай! Пррощай!» удалился со сцены. Весь в белом, как тень отца Гамлета.

А лысый Лев заплакал еще безутешней.

И тогда пришел святой человек Даниил и сказал:

— Мне жаль тебя, Лев! Когда меня бросили в яму со львами, ни один из твоих сородичей не тронул меня. Публика была разочарована и потребовала, чтобы ей вернули деньги за билеты. Но я не забыл вашего хорошего отношения ко мне и хочу отплатить тебе тем же.

— Тем же — чем же? — спросил Лев. — Ты меня тоже не тронешь?

— Нет, — ответил Даниил, — я буду к тебе хорошо относиться.

И он стал носиться по поляне, как бешеный, кругами — то быстро подносясь к мистеру Гронгу, то еще быстрее от него относясь. Конечно, от этого ношения ни одного нового волоска на голове Лысого Льва не выросло.

Наконец у Даниила закружилась голова, и он упал на землю.

— Придумал, — заявил он, немного отдышавшись. — Я сделаю тебе парик. Скажи мне, у вас в Джунглях водятся какие-нибудь животные одновременно волосатые и сонливые?

Тут мистер Гронг припомнил Гориллу, который жил в Дебрях, — точнее в одной из Дебрей, так как Дебрей в Джунглях было много, и все разные. Горилла жил в Самой Густой Дебре и был очень волосат. Еще он был очень сонлив, что тоже было немаловажно, так как Даниил решил подобраться к нему ночью и настричь с него волос для парика. Потом он бы приклеил эти волосы казеиновым клеем к чепчику и получился бы отличный парик для Лысого Льва. Таков был его проект.

Но получилось так, что когда Даниил осторожно подбирался к Горилле (с ножницами в руках!), под его ногой случайно хрустнула ветка. Горилла спросонок взмахнул своей длинной лапой и вышиб ножницы из рук святого человека. Ножницы сверкнули в воздухе, отлетели куда-то в сторону и упали в Дебрю. Как ни искал их Даниил, но найти, конечно, не смог.

Потому что у Дебрей есть такое свойство: если что-нибудь в них теряется, найти это совершенно невозможно. Можно найти взамен что-нибудь другое, но не то, что пропало. Это — аксиома, то есть, само собой понятно.

Поэтому ничего у Даниила не вышло.

А Лев, увидев, что ничего не вышло, расплакался еще пуще. Он наплакал целое озеро, и утки прилетали на это озеро кормиться и гнездиться. Они устраивали такой шум, что мистеру Гронгу пришлось заткнуть уши бананами, чтоб не оглохнуть. Бедный, бедный мистер Гронг!

Но однажды все изменилось. В Джунгли приехала группа туристов, и вот, осматривая здешние виды, они увидели такой странный вид: спящего под деревом лысого льва с бананами в ушах.

— Лысый лев! — вскричал первый турист. — Глазам своим не верю!

— С бананами в ушах! — вскричал другой турист. Он осторожно вынул один банан из львиного уха, очистил его от кожуры, попробовал и добавил: — Зубам своим не верю!

Лысый лев? Но ведь это самое редкое животное в мире! Это чудо природы! Уникум! Не прошло и недели, как Джунгли наполнились фоторепортерами и газетчиками, учеными и зеваками. Мистер Гронг сделался знаменитостью. Его лысину фотографировали на простую пленку и на цветную, показывали по телевизору, записывали для радио. Лысина оказалась рекордной — она на пять сантиметров превосходила прежние мировые достижения Юнга Крайнера и Бинга Кросби. Клуб Лысых единодушно избрал мистера Гронга своим почетным президентом.