Галина Корсакене - Живые дела

— Уголь куда… делся? — с тревогой в голосе спросил дядя Печулис, вбегая во двор.

— Уголь — в трюме корабля, — спокойно доложил Юргис.

Он выступил вперед, поднял голову, вытянулся, все еще чувствуя себя капитаном дальнего плавания.

— Чего ты там плетешь! — воскликнул не на шутку встревоженный старик.

— Уголь тут… тут, в подвале, дядя Печулис, вот здесь! — сказала Дануте. — Мы уже его сгрузили…

— Как? Как… в подвале? Кто же его снес?

— Сам сошел! — сдерживая смех, укоризненно бросил Казюкас.

Пусть дядя Печулис знает, на что они могут быть годны. Пусть не попрекает их стенами… За Казюкасом и Альгис чуть было не прыснул в воротник.

— Дядя Печулис, мы сделали изобретение! — бросился объяснять Алеша, указывая на свалившийся с колод ящик. — Понимаешь, дядя Печулис, мы ра-ци-о-на-ли-зи-ро-ва-ли работу! Вот.

— И совсем нам не тяжело было! Чепуховое дело! — кричал Юргис.

— А я была разведчиком! — тянулась из-за других маленькая Дануте.

Дядя Печулис только руками развел, все еще не приходя в себя от изумления.

— Три тонны угля! Ай, ай, ай! — качал он головой. — Вот так молодцы! Скажи на милость…

Он погладил мелко дрожащей рукой свою торчащую бородку, кашлянул в кулак. Отвернувшись, украдкой смахнул слетевшую на ресницы и растаявшую снежинку.

— Подсобили старику! — произнес он с волнением. — Ну, спасибо вам, галчата!

— Не галчата, а пионеры! — поправил его Казюкас с достоинством.

Дядя Печулис, обтерев о кожушок руку, по очереди пожал четыре маленькие, замерзшие, испачканные ручонки.

— Ну, спасибо, спасибо вам, пионеры! — И затем добавил: — Вот вкусным покажется вам сегодняшний ужин! Заслуженным!

«Да, вот они какие теперь, наши дети! Пионеры…» — все еще качая головой, думал дядя Печулис, и теплая волна умиления нахлынула на него. За долгую и тяжелую свою жизнь дворника ему пришлось повидать разных детей…

Мороз все сильнее хватал за уши, пощипывал щеки. Подморозив во дворе растаявший за день снег, разрисовав узорами освещенные окна, он сулил на завтра отличный, блестящий, как стекло, лед на катке.

— Вот и я пришел! Здравствуйте!

— Здравствуй, Васько! Один пришел?

— Один.

— И не побоялся?

— А чего бояться?

— В кукурузе волки сидят. Разве не слышал?

— Я волков не боюсь. Я читал в одной книге, что волки людей боятся и только тогда нападают, когда голодны. Голодные они зимой!.. А теперь лето.

Перед нами стоял светловолосый, с синими-пресиними глазами мальчик, в голубой майке и черных трусиках.

Мы с доктором Иваном Кирилловичем прогуливались по высокому берегу реки Оскол, разыскивали кусты шиповника.

— А я к вам за уткой, Иван Кириллович, — сказал Васько.

— Прекрасно! — ответил Иван Кириллович. — Мы сейчас пойдем домой, и ты получишь утку.

Иван Кириллович был несколько дней назад в детском доме, где живет Васько, и обещал подарить ему утку. Вот Васько и пришел за ней.

— Тебя Васьком звать? — решил я завести разговор с мальчиком, когда мы возвращались из лесу.

— Да. Василий Иванович Шумейко.

— А сколько тебе лет?

— Девять.

— А как тебе в детском доме живется?

— Очень хорошо. Я уже хожу в школу, во второй класс.

— А как ты учишься?

— Я отличник. У меня одни пятерки. А еще у меня в детском доме кролики есть! Две пары и двенадцать маленьких. Голубые кролики. Я для них крольчатник построил. И курочка с петухом у меня живут. И — галка!

— Какая галка?

— Настоящая галка. Птица! Такая ручная-ручная! Я позову ее: «Галя, Галя!» — и она тут же летит ко мне и садится на плечо или на голову. Она очень любит сахар. Сядет на плечо и сразу: «Кррра! Дай сахару!»

— А где ты ее раздобыл?

— Она выпала из гнезда… Я подобрал ее и выходил. Она ни к кому в руки не идет, только ко мне… А я в детском доме учусь еще и музыке. На рояле играю. Учительница говорит, что если я буду учиться, то буду хорошо играть.

— А тебе хочется научиться хорошо играть на рояле?

— Хочется! Я на баяне уже умею играть. Я играю, а Галя моя ходит и подпрыгивает. Танцует! Мне очень хочется научить танцевать мою галку и курочку с петушком тоже. К нам в клуб приезжал цирк. Я видел, как дрессированные собачки танцевали под музыку. А можно научить танцевать галку и петуха?

— Ты ведь говоришь, что твоя галка танцует.

— Мальчики смеются, они говорят, что она не танцует, а так просто прыгает, как всегда. А мне кажется, что она будто прислушивается к музыке и танцует.

— А ты сам умеешь танцевать? — спросил я Васька.

— Я ведь в танцевальном кружке. Я знаю много танцев: и польку, и краковяк, и казачок, и гопак, и лезгинку. За лезгинку я даже приз получил. В районе, на вечере самодеятельности. Меня премировали книжкой «Сказки Пушкина»… А вы видели дрессированных птиц?

— Видел, — говорю я. — Есть дрессированные попугаи, сороки, галки, журавли.

— А они танцуют?

— Я видел только, как журавль танцует. Его научил один дедушка. Дедушка играет на дудочке, а журавль танцует. Прямо замечательно! Ноги у журавля длинные, он перебирает ими, а потом еще вприсядку танцевать начинает.

— А вы не видели, чтоб галка танцевала?

— Нет, не видел.

— Мне хочется научить мою галку танцевать. И петуха с курочкой. И утку. Вот возьму у Ивана Кирилловича утку и тоже буду учить ее. Я очень люблю дрессировать животных! У меня есть ученые кролики. Через мои руки перепрыгивают! Я думаю и птиц научить.

— Попробуй! Только терпения, Вася, надо много. Может быть, и научишь. Ты, наверно, хочешь быть артистом в цирке или дрессировщиком?

Васько как-то загадочно улыбнулся.

— А разве это плохо? — спросил он.

— Почему, — говорю я, — плохо? Наоборот, очень хорошо: знать жизнь животного, его повадки, учить его разным вещам… Только мучить животных нельзя. Ты читал про дедушку Владимира Дурова? Он устроил такой театр, где артистами были звери…

— Я читал. Я про Дурова все прочитал. Вот если бы быть таким, как Дуров!

— А ты заметил, что Дуров никогда не бил своих зверей. Он их только лаской учил. Лаской! И всегда им что-нибудь вкусненького давал, если они хорошо вели себя.

— И я свою галку сахаром угощаю, когда она прилетает ко мне и делает то, чему я ее учу. Я буду и галку, и петуха с курочкой дрессировать, и утку! Я — терпеливый…

Когда мы пришли домой, Иван Кириллович пригласил Васька пообедать. Он отказался:

— Нет, спасибо, я побегу! Я отпросился, только чтобы сбегать за уткой, а все наши пошли помогать колхозу собирать кукурузу. Я должен догнать их и перегнать. До свиданья!