Саша Черный - Детский остров

— „Бѣдняжка!
Какъ вамъ должно быть тяжко…
Обратитесь къ доктору Фанъ-деръ-Флиту,
Чтобъ прописалъ вамъ капли для аппетиту“.

Въ самый зной пѣгашку-Лизу
Запрягли гурьбой въ телѣжку.
Сѣли плотно, какъ орѣшки —
Сзади, сбоку, сверху, снизу…
Кто за вожжи, кто за кнутъ —
И айда — купаться въ прудъ.

Злится Лиза… Что тамъ съ ней?
Туча бѣшеныхъ слѣпней
Жалитъ въ грудь, въ бока и въ брюхо,
Въ ноздри, въ спину, въ лобъ и въ ухо…
Лиза встала на дыбы —
Всѣ слетѣли, какъ грибы…

Просятъ Лизу: „Брось, поѣдемъ!“
А она рычитъ медвѣдемъ,
Вмигъ оглобли повернула,
Задней ляжкою лягнула,
Въ небеса задрала лобъ
И въ конюшню маршъ въ галопъ.

Не угодно ли пѣшкомъ?
Поплелись къ пруду шажкомъ
И вздыхаютъ: „Ну и Лиза!
Вотъ ужъ глупая каприза!..“
А въ конюшнѣ Лиза ржетъ:
— „Ахъ, какой пустой народъ!“

Кто тутъ правъ, рѣшите сами,
А не то — пойдите къ мамѣ…

Подъ яблоней гуси галдятъ и шипятъ,
На яблоню смотрятъ сердито,
Обходятъ дозоромъ запущенный садъ
И клювами тычатъ въ корыто…

Но вѣтеръ вдругъ яблоню тихо качнулъ —
Бахъ! Яблоко хлопнулось съ вѣтки:
И гуси, качаясь, примчались на гулъ,
За ними вприпрыжку насѣдки…

Утята вдоль грядокъ въ развалку спѣшатъ,
Бѣгутъ индюки отъ забора,
Подъ яблоней рыщутъ впередъ и назадъ,
Кричатъ и дерутся. Умора!

Лежалъ на скамейкѣ Ильюша — пострѣлъ
И губы облизывалъ. Сладко!
Кто вкусное яблоко поднялъ и съѣлъ?
Загадка…

— Гавъ, гавъ! Скверная кошка!
Извела мои нервы собачьи совсѣмъ…
Эй, ты слѣзай скорѣе съ окошка,
Гавъ, гавъ! Я тебя съѣмъ!
Клочки полетятъ отъ кошачьей шубы!
Твой рыжій хвостъ разгрызу пополамъ!!
Узнаешь ты, вѣдьма, собачьи зубы!
Гавъ, гавъ! Я тебѣ дамъ!

— Фыръ, фыръ! Попрыгай-ка, шавка!
Будешь сегодня безъ носа и глазъ…
Глупая злюка! Невѣжа! Шершавка!
Ну-ка, попробуй, — залай еще разъ…
Брысь! Мои когти, какъ острая бритва…
Я тебя трогаю? Экій балбесъ!
Лаешь? Ну, ладно, — битва, такъ битва…
Только прицѣлюсь — взвизгнешь, какъ бѣсъ!

Ахъ, какъ вкусно пахло сало!
Въ животѣ моемъ бурчало —
Ѣсть хотѣлось страсть.

Я ужасно волновалась
И на цыпочкахъ прокралась
Мышеловкѣ въ пасть…

Только носомъ потянула,
Языкомъ чуть-чуть лизнула
Хлопсъ — и я въ тюрьмѣ!

Позабыла я про сало, —
Волновалась и пищала,
Плакала во тьмѣ.

Богъ съ нимъ, съ саломъ, Богъ съ ней — съ пищей,
Утромъ злой придетъ котище, —
Не видать мнѣ дня!

Чуть откроютъ только дверцу, —
Онъ жестокій, онъ безъ сердца, —
Гамъ — и съѣстъ меня…

Ахъ, несчастье! Ахъ, злодѣйство!
Ахъ, любимое семейство,
Шестеро мышатъ…

Я стою на заднихъ лапкахъ,
Носъ отъ прутьевъ весь въ царапкахъ —
Нѣтъ пути назадъ!..

На заборѣ снѣгъ мохнатый толстой грядочкой лежитъ.
Налетѣли вмигъ галчата… Ухъ, какой серьезный видъ!

Ходятъ бокомъ вдоль забора, головенки изогнувъ,
И другъ дружку скоро-скоро клювомъ цапаютъ за клювъ.

Что вы ссоритесь, пичужки? Мало ль мѣста вамъ кругомъ —
На березовой макушкѣ, на крыльцѣ и подъ крыльцомъ.

Эхъ, когда бъ я самъ былъ галкой, — черезъ форточку бъ махнулъ
И веселою нырялкой въ синемъ небѣ потонулъ…

На вершинѣ вяза,
Надъ сухимъ гнѣздомъ,
Аистъ долговязый
Сторожитъ свой домъ.

А въ гнѣздѣ супруга
Съ тройкою птенцовъ…
Вѣтеръ дунулъ съ луга:
Не пора ль на ловъ?

Дрогнувъ красной ножкой,
Аистъ поднялъ клювъ:
Слушаетъ сторожко,
Шею изогнувъ…

Шухъ! Вспорхнулъ съ макушки
И летитъ къ лугамъ.
Въ ужасѣ лягушки
Прыгаютъ къ стогамъ.

Цапъ! Понесъ, какъ тряпку,
Въ ясной синевѣ.
Старшему дастъ лапку,
Младшему дастъ двѣ…

А подъ вечеръ разомъ,
Только схлынетъ зной,
Онъ съ вершины вяза
Затрещитъ съ женой:

„Ночь идетъ, тра-та-та,
Спать! тра-та, та-танъ!“
Словно два солдата
Лупятъ въ барабанъ.

А барбоска въ будкѣ
Носомъ тычетъ въ грудь:
„Р-р!.. Ни на минутку
Не дадутъ заснуть!“

Жили-были мышки,
Сѣрыя пальтишки.
Жилъ еще котъ,
Бархатный животъ.
Пошелъ котъ къ чулану
Полизать сметану,
Да чуланъ на задвижкѣ,
А въ чуланѣ мышки…
Сидитъ котъ передъ дверцей,
Колотится сердце, —
Войти нельзя!

Вотъ запѣлъ котъ,
Бархатный животъ,
Тоненькимъ голосишкой
Въ родѣ мышки:
„Эй вы, слышь!
Я тоже мышь, —
Больно хочется ѣсть,
Да подъ дверь не пролѣзть…
У васъ тамъ много въ стаканѣ,
Вымажьте лапки въ сметанѣ,
Да высуньте подъ дверку.
Скорѣй, глухія тетерьки!
Я полижу,
Спасибо скажу…“

Повѣрили мышки
Коту плутишкѣ,
Высунули лапки…
А котъ цапъ!..
Со всѣхъ лапъ…
Вытащилъ за лапки,
Сгребъ въ охапку
И въ ротъ!

„Эй, смотри, смотри — у рѣчки
Сняли кожу человѣчки!“
Крикнулъ чижикъ молодой.
Подлетѣлъ и сѣлъ на вышкѣ, —
Смотритъ: голыя дѣтишки
Съ визгомъ плещутся водой.

Чижикъ клювъ раскрылъ въ волненьи,
Чижикъ полонъ удивленья:
— „Ай, какая дѣтвора!
Ноги — длинныя болталки,
Вмѣсто крылышекъ — двѣ палки,
Нѣтъ ни пуха, ни пера!“

Изъ-за ивы смотритъ заяцъ
И качаетъ, какъ китаецъ,
Удивленной головой:
— „Вотъ умора! Вотъ потѣха!
Нѣтъ ни хвостика, ни мѣха…
Двадцать пальцевъ! Боже мой…“

А карась въ осокѣ слышитъ,
Глазки выпучилъ и дышитъ, —
„Глупый заяцъ, глупый чижъ!..
Мѣхъ и пухъ, скажи пожалуй…
Вотъ чешуйку бъ не мѣшало!
Безъ чешуйки, братъ, шалишь!“

Сладокъ медъ, ужасно сладокъ!
Ложку всю оближешь вмигъ…
Слаще дыни и помадокъ,
Слаще финиковъ и фигъ!