Наталья Иртенина - Пожарский – спаситель Отечества

Собранное ополчение двигалось к Москве, и вождей его благословляли в Ростове Великом, в прославленной Троице-Сергиевой лавре, в Суздале. Вместе с ратниками к Москве шла чудотворная Казанская икона Богородицы, вдохновляя на подвиг. А всё равно душа у князя была полна смятения: сумеют ли спасти Русь от страшной беды?

– Господи, не погуби Отечество наше и людей русских, – молился Дмитрий Михайлович в суздальском монастыре. – Если спасёшь страну и народ наш – с ними и я спасён буду. Если погубишь – с ними и я погибну!

Сумеют ли они очистить русскую землю от скверны, которая мутным потоком затопила всю страну, заполонила её злобой, ложью, предательством, бунташным и воровским духом?..

Сумели. Отстояли в 1612 году Русское государство. Выгнали врага из Московского Кремля, а затем и из страны. Вымели скверный дух измены и мятежа со своей земли. Вычистили гниль и порчу, которые восемь лет разъедали души русских людей.

Тогда и назвали князя Дмитрия Пожарского спасителем Отечества. Четыре столетия после того имя его в русском народе прославляется, и дела его вспоминают с благодарностью…

В те века у московских царей не было недостатка в полководцах высшей пробы. Под рукой у государя всегда находилось множество знатных бояр, умеющих водить полки на войне, опытных и талантливых военачальников из придворной аристократии. Они выигрывали большие сражения, отвоёвывали захваченные когда-то соседями русские земли, обороняли наши рубежи, отражали нашествия вражеских армий. На служебной лестнице Русского государства все они стояли намного выше Пожарских.

В обычное время князю Дмитрию Михайловичу было бы до них не дотянуться. Самое большое, чего он мог достичь, – должности воинского головы в какой-нибудь порубежной крепостице. Иными словами, на современный лад, он мог бы дослужиться до звания полковника – не выше.

Как же случилось, что в тот момент, когда Русь погибала, на этом «полковнике» свет сошёлся клином? Не сыскалось никого иного, кто встал бы во главе армии и повёл бы её спасать страну от врага!

В том-то и дело, что время в начале 17 века настало необычное. Обрушились все прежние государственные порядки, вековые обычаи. Изменились даже людские нравы – увы, в худшую сторону. Позднее эти годы, начиная с 1604-го, назовут Великой Смутой. В стране завелись тогда во множестве самозванцы, величавшие себя «русскими царями». Они сколачивали войско и шли покорять Москву, забирать себе царский трон, якобы принадлежащий им по праву. Они сеяли в русском народе разброд, сомнения, злобу.

Открыл эту череду самозванцев Лжедмитрий Первый. Он назвался именем давно погибшего царевича Дмитрия, сына знаменитого царя Ивана Грозного. Будто бы он чудесным образом спасся от убийц, подосланных боярином Борисом Годуновым, который потом сам хитро пролез в цари. Лжедмитрий вторгся в пределы Русского государства с небольшим войском, состоящим из поляков и литовцев. А когда подошёл к Москве, то опирался уже на огромную армию. В этом войске были русские казаки, дворяне, воеводами Лжедмитрия стали русские аристократы. Все они были недовольны властью царя Бориса Годунова. Все мечтали поживиться от щедрот нового правителя, половить рыбку в мутной воде.

К тому же первому из самозванцев многие верили искренне.

– А вдруг он и впрямь спасшийся царский сын?! – чесали в затылках простые горожане.

– Если не поддержим его как истинного царевича, а он утвердится на престоле, нам по шапкам крепко достанется! – размышляли дворяне-служильцы.

– Борис-то Годунов – выскочка, усевшийся на царстве. И родовитее его найдутся! Для чего нам держать его сторону? Не лучше ли заслужить милости от настоящего царя Дмитрия? – кумекали меж собой бояре.

Так в Московском царстве свила себе гнездо измена. На сторону самозванца переходили целые города. У Годунова не достало сил противостоять Лжедмитрию. После внезапной смерти царя Бориса Москва открыла ворота «спасшемуся царевичу» и короновала его царским венцом. Ненадолго, правда. Всего на год хватило терпения у москвичей. Столицу наводнили поляки-иноверцы, которым благоволил новый царь, и вели они себя нахально. Да и свадьба Лжедмитрия с полькой-католичкой подлила масла в огонь.

– Когда такое бывало, чтоб русский православный царь женился на иноверке и мирволил полякам-латынникам?! – возмущались и простолюдин, и знатный вельможа.

Подняв бунт, московские бояре свергли Лжедмитрия. Самозванца убили. Но дух его остался на Руси! И хотя выбрали другого царя – высокородного аристократа Василия Шуйского, страна продолжала бурлить мятежом. Скоро появился очередной самозванец – Лжедмитрий Второй. Уже мало кто верил в небылицу, что он якобы снова спасся от гибели. Но самозванец стал знаменем, под которое стягивались все желавшие власти, высоких чинов, денег, богатых пожалований. Все, кому тесно было под рукой хоть и не самого лучшего, не самого привлекательного, не самого честного, но всё же законного царя Василия Шуйского.

Русскими людьми овладел дух наживы, беззакония, разбоя. Заварилась каша Смуты, и главными поварами стали благородные вельможи! Великие столпы государства – князья, бояре, высшие чины, управлявшие делами державы, один за другим ударились в измену. Как птички, они перелетали из Москвы в лагерь Лжедмитрия Второго, который со своим войском осадил столицу. Их так и называли пренебрежительно – «перелёты». А к самозванцу приклеилась кличка Тушинский вор – потому что стан его был в селе Тушине и потому что ворами называли мятежников, покушавшихся на государственные порядки.

Шайки Тушинского вора рыскали в те годы по всем русским землям, от Пскова до Казани, от южных городков до самого Белого моря на севере. От них не отставали отряды польско-литовских захватчиков, оставшиеся ещё от первого Лжедмитрия. Всюду они грабили, жгли, убивали тех, кто не хотел покориться самозванцу. А у Василия Шуйского уже не хватало воевод, верных ему, чтобы оборонять хотя бы только Москву! Вот тогда и зажглась полководческая звезда князя Дмитрия Пожарского.

Царский посланец громким голосом зачитывал грамоту царя Василия Шуйского:

– Памятуя Бога и Пречистую Богородицу, ты, князь Дмитрий, за веру христианскую и за всех православных людей против врагов, польских и литовских людей и русских воров, стоял крепко и мужественно и многую верную службу показал, и на воровскую смуту не прельстился…

Пожарский, сидя на лавке в своём московском дому, слушал эти царские похвалы в глубокой задумчивости. Да, туго пришлось Москве в осадном сидении, окружённой тушинским войском. Шайки самозванца перекрыли почти все дороги, по которым в столицу везли хлеб и иное продовольствие. Оставалась одна коломенская, да и ту грозили захватить литовцы. Наперерез им послан был тогда воевода князь Пожарский с отрядом. Внезапным нападением ночью они обратили врага в бегство. Столица была спасена от голода!