Екатерина Урузбиева - Охота на Тени [litres]

Вскоре после этого Лазариил, градоправитель и прочие официальные лица покинули надвратную площадку. Только народ не спешил расходиться. Торговцы ближайших лавок, владельцы трактиров разбивали шатры на площади, катили бочки с квасом, медом и пивом, несли закуски. Гуляния только начинались. Люди еще не раз в этот день успеют помянуть скорбным молчанием почившего Первосвященника и с шумом и радостью выпить за здоровье нового.

Всеобщее ликование влекло за собой любого, кто его касался. Только Бран, словно в воду опущенный, сидел на лавке на вершине одной из башен рядом с Лигией. Он чувствовал полное опустошение. Еще одна неприглядная завеса открылась перед ним.

– Что это такое было, Лигия? – непонимающе спросил он. – Почему ничего не сказали про Гестионар Овир? Как будто вас вообще нет! Ведь без вас монахи бы не одолели Унхасаев. А Первосвященник? Почему ото всех скрыли правду? Почему не сказали, что это он повинен в появлении слуг Нечистого?

– Вера, Бран, – грустно улыбнулась Лигия. – Нельзя подрывать ее основы. Нельзя позволить людям сомневаться в ней. Вера в Отца Небесного и непогрешимость монахов – то немногое, что хоть как-то поддерживает единство стран и относительный порядок. Поставь под сомнение веру – и быстро найдутся те, кто погрузит весь материк в хаос и междоусобные войны. Поэтому вера и власть монашества должны оставаться сильными. А значит, Гестионар Овир никогда не будут официально признаны. И правда о Первосвященнике никогда не выйдет за границы монастырских стен. Поэтому и ты должен будешь молчать и держать эту правду при себе.

– Значит, все ложь? – Голос Брана дрогнул, злые слезы подступили к глазам. – Все, что написано в житии, все, о чем говорят монахи?

– Ну почему все? Нет, я так не думаю. Но ты должен понимать, что монахи тоже люди. Со своими слабостями, страхами и даже пороками. Вполне возможно, что и Первосвященник когда-то начинал как благодетель. Возможно, принимая посох, он искренне мечтал служить людям и заботиться о процветании страны. Но в политике, Бран, нет места человечности. Да и неограниченная власть, богатство и роскошь никогда не делают человека лучше. Они сгубили не одну душу.

– Но все будут думать, что Первосвященник был великим героем и спасителем? И так запишут в его житии?

– Да, – подтвердила Лигия.

– И все только ради укрепления веры?

– Да.

– Но как же моя вера? Как я могу дальше оставаться в монашестве, зная правду?

Лигия ласково взъерошила его светлые волосы.

– А разве твоя вера в Отца Небесного держится только на Первосвященнике? Разве Отец Небесный заключен только в высоких белых стенах, золотом куполе и разодетом монахе? Нет, Бран. Он везде и в каждом. Он в людях, простых и честных. В добрых и самоотверженных поступках. – Она приложила ладонь к его груди. – Он у тебя вот здесь.