Коллектив авторов - Темнота (Народные суеверия)

— Не поеду я в пятый этаж, — кричала Митькина мать, — не поеду!

— Да ведь хорошая квартира, в новом доме.

— У чорта на рогах! — кричала мать.

— Как же у чорта на рогах, когда только через улицу? Отсюда рукой подать, — сладким голосом заговорила Марья.

Митька ненавидел Марью. Разговоры про квартиру велись давно. Швейцару и Марье страсть как хотелось переехать в Митькину комнату, а Митьку с матерью перевести на другую улицу. Но мать не соглашалась переехать. Митька и подавно.

— А теперь, значит, опять за старое, — рассердился Митька, подошел к матери и хотел сказать ей, чтобы она не уступала, да по дороге зацепился за швабру ногой и покатился прямо под ноги швейцару.

— Господи, помилуй! — испугалась мамаша и закрестилась на икону. — Ты где был, Митюшка?

— В отряде, — сказал Митька, вставая с колен. И сразу вспомнил про вожатого и комсомольское рождество. Ему захотелось поразить и швейцара и Марью. — Ты, мама, не молись, — громко и торжественно проговорил он, — все иконы — дощечки.

Мать так и остолбенела. Но это продолжалось недолго. Звонкая пощечина наградила Митьку за его новости.

— Да как ты смеешь, — закричала мать, — так про бога разговаривать? Да бог-то тебя убьет на месте за такие слова!

— Да, уж знаете, — запела Марья из-за плеча швейцара.

— Удивляюсь я, что вы с ним так носитесь. Спустить бы ему штаны за такие слова. Убьет вас бог, молодой человек.

— Не убьет! — закричал Митька. Лицо у него раскраснелось. Глаза горели. — Не боюсь ничего!

— Вот придет к вам ночью чорт с рогами, тогда увидите. — Марья позеленела от злости.

— И чертей нет, — продолжал спорить Митька.

— Вот это уж вы напрасно, молодой человек, — важно сказал швейцар. — Черти везде водятся. И здесь в театре они водятся.

— Господи, помилуй, с нами крестная сила, — закрестилась мамаша.

— Рассказывают, — продолжает швейцар, — что здесь в театре водится чорт, но только показывается он редко. А кому покажется — с тем обязательно несчастие случится.

— А кто его видел? — закричал Митька.

— А вот перед вами тут женщина жила в этой самой комнате. Так она видела. В белом платье с вуалью, а на лбу рога черные. Идет он по залу и стонет. Женщина эта как увидела его, так в обморок. А вскоре после того и умерла.

— Так она, может, больная была, — храбрился Митька, — ей и померещилось. — Чорт с длинной вуалью и со свечой в руке показался и ему страшным. Но он старался не подать и вида, что боится. Зато мать совсем струсила. Она прижимала к себе швабру и глядела на швейцара широко открытыми от страха глазами.

— Доктора звали, — продолжал швейцар. — Доктор сказал: «Ничего сделать невозможно. Надо было, говорит, сразу, как увидали, ко мне бежать. Я бы вас в больницу перевел и вылечил бы. Здесь вам нельзя оставаться. А вы меня только на третий день позвали».

Митька хотел было что-то сказать, но вдруг посмотрел на Марью и замер. Из-за плеча швейцара Марья смеялась тихо про себя, все лицо ее кривилось от сдерживаемого смеха.

«Чего она смеется?» — подумал Митька.

Утром в школе хвалил Митька пионерский отряд и объяснил всем ребятам, что бога нет. Новенький — Паня — его во всем поддерживал. К концу уроков они так подружились, что Митька позвал его вечером в театр. Этой чести редко удостаивались мальчики, потому что Митька боялся товарища Дмитриева. Он знал, что Дмитриев не любит, когда за кулисами толкаются чужие. Но для Пани Митька сделал исключение.

В театре было волнение. Ставили новый прожектор [7] Прожектор — особый прибор в виде круглого фонаря, действующий при помощи электричества и употребляющийся для усиленного освещения сцены. , который освещал всю сцену. Ставили его в одной из лож, как раз против сцены. Митькин друг, монтер, немало потрудился, пока нашел подходящее место для подставки. Зато прожектор вышел на славу: одним движением пальца можно было осветить тот или другой угол сцены или даже зрительный зал. Во время спектакля Митька с Паней сидели у прожектора и смотрели на работу монтера. Митька горел желанием самому проверить прожектор. Монтер сжалился над ним и после спектакля, когда публика разошлась, позволил Митьке осветить весь зал ряд за рядом. Вот так удовольствие! Паня был в восторге. Митька тоже.

Затем пошли в Митькину комнату закусить, а мать взяла швабру и отправилась подметать зал.

— Ну уж и икон у вас, — сказал Паня, — все стены завешаны.

— Вырасту, так выброшу, — отвечал Митька и вдруг услышал пронзительный крик.

В ту же минуту дверь комнаты с грохотом открылась, и в нее влетела сперва швабра, а затем Митькина мать. Швабра грохнулась об пол, а мать схватила Митьку и, прижимая его к себе, заголосила в крик:

— Ой-ой-ой! Ой, Митенька! Ой-ой! Умру! Сиротинушка ты мой! Останешься ты один на свете…

Паня от страха тоже заплакал. Но Митька не потерялся. Он оторвал свою голову от ладоней матери и твердо спросил:

— Это ты про квартиру?

— Нет, — сказала мамаша, немного успокаиваясь. — Я его видела, значит умру я скоро. Господи! Господи!

— Да кого его? — взволнованно спросил Митька.

— Чорта, — сказала мамаша и снова закрестилась на все иконы. — Уедем, Митька, с квартиры, завтра же уедем…

Известие о том, что Митькина мать видела чорта, разнеслось по всему театру. С утра во время репетиции приходили один за другим актеры и расспрашивали мать. Мать от страха слегла в постель, но про чорта рассказывала охотно.

— Подмела я зал, — говорила она, — погасила лампочки и в темноте пробиралась к выходу на коридор. Вдруг светло стало. Я оглянулась. Думаю, может лампочку в оркестре плохо прикрутили. Ну, тут я его и увидела…

— Неужели чорта! — удивлялись посетители.

— А то кого же? Стоит у самого оркестра в белом платье с вуалью, а на лбу рога черные. И в руке у него свеча красная с золотом, толстая-претолстая. Я как закричу. Не помню, как до лестницы добежала. Ну, думаю, это моя смерть пришла.

Слушатели ахали и охали. Многие приходили сюда, чтобы посмеяться над чортом и Митькиной матерью, но, послушав ее рассказ, действительно пугались. К вечеру многие не сомневались в том, что в театре появился чорт и что он может показаться и еще кому-нибудь другому. Молодые актрисы даже боялись ходить за кулисами в одиночку и от страха принимали за чорта то полотенце на стене в уборной, то угол декорации.

В тот день Митька не пошел в школу. Он сидел возле матери и прикладывал ей на голову мокрое полотенце. От рассказов о чорте и от всех гостей у нее заболела голова. К тому же из-за этого чорта мать сегодня не стряпала — пришлось есть холодную картошку.

Перед спектаклем в комнату под лестницей заглянул режиссер [8] Режиссер — руководитель постановкой спектаклей в театре. товарищ Дмитриев. Он был сердит за всю эту историю с чортом и довольно грубо спросил у Федосьи, почему она не подмела в коридоре.