Габриэле Клима - Солнце сквозь пальцы

Она изогнулась, словно предлагая свое тело Вселенной.

– Спасибо за твои плоды, спасибо за твои семена.

– Мена, – повторил Энди.

Затем Флора села за стол и улыбнулась всем, снова раскинув руки в стороны.

– Спасибо, – закончила она.

– Разве она не сильная? – воскликнул Ник. – Разве она не сильная, моя Флора? Дарио, ты знал, что Флора – женщина-дерево? Я не говорил об этом, потому что хотел, чтобы ты убедился в этом сам. – Он кивнул и поднял брови. – Ты и не подозревал, правда?

Дарио не ответил. Он молча смотрел на улыбающуюся Флору. Казалось, что она пребывала в гармонии с этим миром.

– Мы существа, живущие между небом и землей, – заявила Флора. – Между сердцем человека и душой мира. – Она вытянула вперед руку с раскрытой ладонью, как будто хотела впитать жизненную энергию. – Мы храним мир во Вселенной и передаем его через свои руки-деревья.

Ник ударил рукой по столу и громко рассмеялся.

– Я познакомился с ней на слете женщин-деревьев, – сказал он, опустив ложку в миску. – Знаешь, их всего тридцать во всей Италии. – Дарио по-прежнему молчал. – Да, это звучит странно, но это правда. Все так, как она говорит. Мы не знаем о жизни многого, очень многого.

Дарио мельком глянул на Ника.

– Например, почему ты бросил маму, – буркнул он.

Он сказал это не подумав, слова вырвались сами. В голосе Дарио не было осуждения, не было злобы. Он сказал это тоном, которым сообщают об окончании учебного года или о том, что предстоящее лето будет жарким.

– При чем здесь это, – пробормотал Ник, отложив ложку в сторону.

Дарио опустил глаза и пробормотал:

– Это одна из тех вещей о жизни, которых я не знаю.

Ник подал тарелки Энди и Флоре и поставил миску перед собой. Дарио забрал у Энди клюшку.

– Ты не знаешь этого, потому что ответа нет. Ты спрашиваешь, почему я бросил маму? Откуда я знаю почему?

Дарио молчал.

– Я не могу объяснить, почему я это сделал. Я бросил ее, потому что почувствовал, что так нужно. Кто знает, возможно, в тот момент это было правильно. Возможно, так решила Мать-земля. Флора, что скажешь?

Он посмотрел на Флору, но та отвернулась.

– Возможно, я был недостаточно великим, – вырвалось у Дарио.

Его голос дрогнул, и отец не услышал его.

– Ради всего святого, мне ведь было нелегко. Уходить было нелегко.

«Да, пап, представляю. Но остаться было еще сложнее. Мы с мамой остались. Мы ждали вдвоем, годами надеялись получить что-то взамен – от Бога, неба, Матери-земли, ведь что-то должно даваться взамен», – думал Дарио.

Тем временем Энди пытался удержать ложку, повернуть ее, зачерпнуть суп. Он окунал ее в тарелку, поднимал, разливая на стол все содержимое, смеялся, булькал и пробовал снова, продолжая смеяться.

Дарио взял его за руку и направил ложку ему в рот. Энди проглотил суп.

«Ты видел? Я тоже умею. Умею есть ложкой, как все. Ты ведь видел?»

Но Дарио не смотрел на него. Он видел скамейку, набережную, тяжелые и темные, почти фиолетовые тучи. Кричали чайки, беззвучно плакала женщина, она не хотела, чтобы ее ребенок, сидевший рядом, услышал ее. Она смотрела на бело-голубой бар на набережной, на деревья, на тропинку. По ней уходил человек. Уходил, чтобы больше никогда не вернуться.

– Ну, в общем, мне жаль, – сказал Ник. – Мне жаль. Я не знаю, что еще сказать.

Он улыбнулся и похлопал Дарио по плечу.

Дарио вздрогнул и очнулся от своего видения.

– Но ведь теперь мы вместе, и это самое главное. Мы вместе, и ты можешь остаться с нами, если хочешь.

Дарио молчал. Он пытался разогнать те свинцовые тучи или хотя бы опустить их на скамейку, чтобы они скрыли женщину и тропинку, такую длинную и такую пустую. Слишком пустую, чтобы смотреть на нее так долго.

– Ты слышал, Дарио? Можешь оставаться, – Ник потрепал Дарио по голове. – Мой мальчик, мой Дарио. Ты – Дарио. Великий.

Дарио кивнул, улыбнулся. В ту секунду ему хотелось оказаться где угодно, в миллионе километров отсюда, в другом мире, в другой галактике.

Например, дома.

Они зашли в фургон, когда на улице стемнело. Флора уже давно спала.

– Женщины-деревья рано ложатся, – пояснил Ник. – Возможно, дело в фотосинтезе…

Энди тоже спал, когда Дарио занес его в фургон. Он уложил его на матрас рядом со столом, обработал уже почти зажившую рану на руке и снова вышел.

– Ты уверен, что будешь спать на улице? – спросил Ник.

– Да, да. Не в первый раз.

Ник улыбнулся.

– Мой сын. Чувствую свободный дух. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Ник подошел к Дарио, потрепал его по плечу и поднялся в фургон по металлическим ступенькам.

– Извини, – сказал он, остановившись в дверях. – У тебя случайно не найдется сигарет?

– Сигарет?

– Да, сигарет, – Ник поднес два пальца ко рту. – Не будет?

Дарио покачал головой.

– Молодец, – похвалил его Ник, – Молодец, сынок. Курение – не детские игрушки.

Он помахал ему и исчез внутри фургона.

Курение – не детские игрушки. Конечно, нет, папа, и никогда ими не были. Дарио пошарил рукой в заднем кармане джинсов. Вот они, сигареты. Ты этого не ожидал, а у меня в кармане лежат сигареты.

Дарио представил, как курит со своим отцом в фургоне. Рядом стоят банка пива и миска с дикими артишоками. Ему стало плохо от одной мысли о том, чтобы курить с отцом, с таким, как Ник, который, может, и не был его отцом на самом деле. Дарио никогда бы не выбрал в компаньоны такого человека, как Ник.

Он лег в шезлонг и закрыл глаза. Где-то по-прежнему кричали чайки. Над головой повисли плотные облака. Через минуту он уже спал.

Проснулся он от странного шума. В ближнем лесу эхом отдавался странный металлический звук.

Он открыл глаза и прислушался. Казалось, кто-то играет на трубе. Дарио посмотрел на небо, усеянное звездами. Деревья вокруг были бесцветными и неподвижными. Иногда звук трубы прерывался, невидимка фальшивил. Кому придет в голову играть на трубе глубокой ночью в такой глуши?

Дарио встал и подошел к обочине, посмотрел по сторонам. Он окинул взглядом трансформаторную будку, погруженную в тень, глаз светофора, мигающий в темноте.

Легкий ветер омывал дорогу. Трубные звуки стихли.

Кричала какая-то птица. К перекрестку подъезжал автомобиль.

Дарио развернулся и пошел обратно. Вдруг он услышал резкий визг тормозов и удар. Затем тишину нарушил шум двигателя.

– Эй! – крикнул Дарио. Ответа не послышалось. – Всё в порядке?

Тишина. Двигатель. Печальная ночь.

Дарио добежал до перекрестка и начал спускаться по дороге.

Там стоял автомобиль. Включенные фары красными огнями освещали черную равнину.

– Эй! – снова крикнул Дарио.

Автомобиль резко тронулся с места и быстро исчез в темноте.

Дарио прищурил глаза. На дороге что-то лежало – темное, неподвижное.