Анна Никольская - Детская библиотека. Том 94

— А как же он? — спросила Оля.

— Мы что, его бросим? — удивился Боря.

— А что с ним ещё делать? — пожала плечами Чемодановна. — Может, расцеловать? Или осыпать розами?

— Преврати его, пожалуйста, обратно в мальчика, — попросила Оля. — Он всё осознал. Он больше так не будет.

— Я осознал! Я не буду! — подтвердил Миша.

— Что-то я сильно сомневаюсь, — хмыкнула Чемодановна.

— Я никогда больше не буду обижать маленьких и старых! Я никого больше не буду заставлять кусаться! Клянусь своей бородой!

— Ну, положим, борода не твоя.

Они ещё долго так препирались, но Чемодановна в итоге всё-таки расколдовала Мишу Баскервильева. На неё Оля надавила — и она расколдовала. Правда, не сразу, а через два дня — чтобы впредь неповадно было.

А ещё через два дня Илья Ильич переехал жить на Собаку насовсем. К зиме Миша предложил ему перебраться в клетку от попугая, и тот сказал: «Мотсоприм…»

— Сегодня необычный день! — таинственно сказала Чемодановна, закрывая чемодан.

Да, вот именно что «закрывая», а не открывая на этот раз.

— Какой?! — еле сдерживая любопытство, спросили Оля и Боря.

— Сегодня — день великого путешественника Гулливера Крузо!

— Ты хотела сказать: Робинзона Крузо? — поправила Чемодановну Оля.

— Или Лемюэля Гулливера, — предположил Боря. Он любил книжки про приключения и прекрасно знал, как обоих зовут.

— Я хотела сказать именно то, что сказала, — отрезала Чемодановна, переворачивая чемодан кверху дном.

— Ой, а что это за наклеечки? — удивилась Оля, разглядывая пёструю поверхность чемодана.

Раньше никаких наклеечек на нём не было, Оля могла бы в этом поклясться. Он был просто оранжевым. Ну, или коричневым, по мнению Бори, но тоже без ничего.

А теперь здесь были ярлыки — с надписями на разных языках, ярлыки разных цветов, форм и размеров. Круглые и треугольные, маленькие и большие, жёлтые, красные, синие… Старые и стёртые, абсолютно новенькие и блестящие, ярлыки с названиями стран, городов, кораблей, авиакомпаний, железных дорог и отелей. Ярлыки с изображением замков, башен, древних руин, флагов, памятников, редких зверей, политических карт мира, рек, морей, гор, айсбергов и джунглей.

— Я немного путешествовала по миру, — небрежно бросила Чемодановна.

— А ты что, была в Мачу-Пикчу? — изумился Боря. Он, можно сказать, всю жизнь мечтал побывать в Перу.

— И в Антарктиде? — восхитилась Оля. Она просто обожала пингвинов и айсберги.

— Была, ну и что? — сказала Чемодановна таким тоном, словно речь шла не о путешествии на край света, а о походе в продуктовый магазин. — Значит, так: живо переодевайтесь в немаркое.

— Мы что, опять пойдём в парк? — Близнецы моментально скисли.

— Вот ещё! — фыркнула Чемодановна.

— А куда тогда? — натягивая джинсовый комбинезон, появившийся, как водится, из воздуха, уточнила Оля.

— Много будешь знать…

— Скоро состаришься. — Оля ещё не забыла бедного Мишу Баскервильева.

— Плохо будешь спать! — отчеканила Чемодановна. — Ну, переоделись? Тогда за мной!

С этими словами бабушка (в одежде цвета хаки) подхватила чемодан и настежь открыла дверь. Помните, ту — стеклянную, которая висела между полом и потолком? Вот её. На Олю и Борю пыхнуло чем-то горячим, как будто в лицо им дунул дракон.

— Сейчас немного поболтает, так что вот вам. — Чемодановна протянула каждому коричневый бумажный пакет. Точно такой Боре давала одна добрая стюардесса, когда его тошнило в самолёте. — Готовы? — Не дожидаясь ответа, Чемодановна сделала решительный шаг в пустоту и тут же пропала.

Переглянувшись и на всякий случай мысленно попрощавшись с родителями, Оля и Боря проделали то же самое.

Они очутились в маленькой белой комнате. Чемодановна уже сидела в кресле, пристёгнутая ремнём безопасности, и обмахивалась веером. Здесь было душно, а кондиционеры не работали.

— Ну, что вы там копаетесь? — нетерпеливо спросила она. — День Гулливера Крузо, между прочим, не резиновый.

Близнецы поспешно уселись в кресла и тоже пристегнулись. В ту же секунду комната взревела и затряслась, как какой-нибудь трактор или космическая ракета. Боря судорожно вцепился в подлокотники и покрылся потом, а Оля от восторга стала похрюкивать. Она, в отличие от брата, просто обожала летать, особенно когда тебя трясло и швыряло в разные стороны. А трясло и швыряло тут куда сильней, чем на аттракционах.

— Э-ге-гей! — орала Оля, не в силах сдерживать нахлынувших эмоций. — О-го-гой!

— Замолчи, Оля, — попросил её Боря. — А то у меня от тебя уже уши закладывает.

— Это не от неё. Это от перегрузок и полёта в безвоздушном пространстве, — доложила Чемодановна.

— А мы уже в космосе? — изумилась Оля.

— А как ты хотела до Антарктиды за четыре минуты добраться? Только через космос! Решительно через космос!

— Подожди, а мы что — ЛЕТИМ В АНТАРКТИДУ?!

— Конечно нет. И хватит задавать глупые вопросы. Мы уже, между прочим, приземлились. — Чемодановна поправила помявшуюся причёску и отстегнулась.

Они стояли посреди пустыни. Вокруг было много песка и сплошные барханы — а больше ничего. Даже чемодан с ярлыками куда-то исчез. Чемодановна раздала всем чалмы от солнца и заправским лекторским тоном объявила:

— Каракумы — песчаная пустыня на юге Средней Азии. Здесь много ящериц, змей и черепах, а также водятся ослы и антилопы. Площадь Каракумов составляет бла-бла-бла тысяч километров… А давайте лучше на верблюдах покатаемся! — вдруг предложила она.

— О, давайте! — обрадовались близнецы.

Они вскарабкались на верблюдов (те как раз выплыли из-за ближайшего бархана) и уселись между горбов. Сидеть между горбов было очень удобно и даже уютно — как в домике. А когда верблюды поднялись с колен и медленно пошли по Каракумам, Оля и Боря чуть не заплакали от счастья. Они ещё ни разу ни на ком не катались! Боре было даже немного неловко сидеть на верблюде, он всё думал: а вот если бы верблюд сидел на нём, ему бы это вряд ли понравилось… Но кажется, верблюд не возражал. Он плавно шёл среди барханов и красиво шевелил длинными ресницами, пристроившись вслед за верблюдом Чемодановны. Олин верблюд был замыкающим.

Но скоро близнецам это надоело. Во-первых, в Каракумах было жарко, а газировку тут нигде не продавали. Во-вторых, в Каракумах абсолютно не на что было смотреть! Никаких тебе оазисов, миражей или стоянок бородатых бедуинов.

Первой не выдержала Оля.