Анна Никольская - Детская библиотека. Том 94

— Конечно… — начал я, но осёкся.

Я вдруг всё вспомнил. Про нашу с папой ссору, про маму, про эту глупую стрижку, даже про Гонзалеса почему-то вспомнил и его усы!

Это же что получается? То есть это получается, что я могу выбрать себе здесь нового папу?! Совершенно любого? Например, известного футболиста или, скажем, изобретателя компьютерных игр?

— Ты можешь выбрать абсолютного любого папу из представленных в моей папатеке, — словно прочитав мои мысли, сказал господин Бенджамин.

— Какого захочу? — Мне всё ещё не верилось в происходящее. Я стал расхаживать между саркофагами и заглядывать к ним внутрь.

— Так точно. Выбирай — не хочу.

— Вот этот мне нравится! — ткнул я пальцем в стекло саркофага, похожего на пожарную машину.

— Отличный выбор, — похвалил меня господин Бенджамин. — Николай Фёдорович Брандспойтов, начальник пожарной охраны, сорок четыре года, женат, двое детей. Он станет тебе отличным отцом! Он научит тебя нырять в испепеляющее пламя, спасать погорельцев и их маленьких питомцев из огня!

— Да? — с сомнением переспросил я. Что-то мне не очень хотелось нырять в какое-то пламя. — А это кто? — Я показал на мужчину в красивом фраке. Саркофаг у него был в форме какой-то сложной закорючки.

— О, это потрясающий экземпляр, браво, молодой человек! Брависсимо! Это известный гастролирующий дирижёр Олег Евгеньевич Маэстров! Пятьдесят шесть лет, холост, семеро детей.

— Хм.

— Не понимаю твоего скепсиса, мой юный друг. Маэстров обучит тебя нотной грамоте и возьмёт с собой в мировое турне! Ты увидишь весь мир, ты побываешь в лучших операх Европы! Ты узнаешь, что такое скрипичный ключ, — покосился он на витиеватый саркофаг, в котором лежал дирижёр, — и раскроешь все тайны сольфеджио!

— Нет, это не моё, — привычным тоном сказал я, на ходу разглядывая саркофаги. — Так, а это у нас кто? В разноцветном гробу?

— Василий Семёнович Мумриков, художник-маринист. Он великолепно изображает морские пейзажи и…

— Не подходит. А это?

— Андрей Павлович Непопонов, потомственный циркач, заслуженный артист…

— А вон тот — в формочке от пирожного?

— Как же, как же — Аркадий Геннадьевич Блинохвостов! Кондитер-виртуоз! Заметь, все папы в моей папатеке наивысшего качества! Все как один!

— Это я уже заметил, — кивнул я и продолжил поиски.

В общем, на то, чтобы из этих мегазалежей пап выбрать кого-то одного, у меня ушло добрых полночи. Кажется, я пересмотрел их всех — а пап в коллекции господина Бенджамина было о-го-го сколько! Причём он не соврал и не преувеличил: папы здесь были просто потрясающие! Скалолазы и космонавты, полицейские и моряки, актёры кино и театра, учёные, инженеры, строители, изобретатели, шахтёры, хирурги, депутаты Государственной думы, спортсмены, силачи, писатели и даже один настоящий король из Африки! А кроме того — все как один писаные красавцы! Ни одного лысого, толстого или слишком худого, ни единого кривоногого или горбатого папы в папатеке у господина Будь-Благодарен-Бенджамина не было.

Я устал. Я так устал, что у меня подкашивались ноги и кружилась голова. Я уже не хотел никого выбирать, у меня просто не было сил — все папы слились передо мной в одну большую лепёшку. Они все стали вдруг на одно лицо, и я уже не видел между ними никакой разницы. Поэтому, когда под утро терпение старика подошло к концу (он то и дело поглядывал на часы и позёвывал), я взял и ткнул пальцем в первого попавшегося папу.

— Вот этого беру, — устало выдохнул я и уселся прямо на пол. Стульев у них в папатеке не было.

— Прекрасный выбор! — в очередной раз поддержал меня господин Бенджамин. — Лев Клементьевич Павлинов, двадцать семь лет, разведён, ребёнок шести лет.

— А кто он по профессии?

— Фотомодель, — отчего-то смутился старик.

Но мне уже было всё равно.

— Так ты берёшь? — уточнил он.

— Беру.

— Грандиозно! — обрадовался папатекарь. — Тогда подпишем контракт.

— Какой контракт? — насторожился я.

— Ну как же? Договор проката. Ты берёшь у меня напрокат Льва Клементьевича Павлинова, а я у тебя — Максима Ильича Половинкина.

— Кого-кого? — сразу не понял я.

— Твоего папу, — ласково улыбнулся старик.

— Подождите, мы так не договаривались…

— Вот теперь и договоримся. — С этими словами он вынул из кармана договор, свёрнутый в трубочку, и протянул мне.

Я развернул его и попробовал прочитать. Только у меня ничего не получалось — буквы были словно живые. Они то и дело перебегали с места на место, меняя порядок слов и предложений. Я старался вчитаться и уловить хоть мало-мальский смысл, но всё напрасно.

— Я это не буду подписывать, — наконец сказал я. — Даже не уговаривайте. Своего папу, даже такого плохенького, я никому не отдам.

Старик помрачнел.

— Смею тебе напомнить, что совсем недавно ты сам мечтал о том, чтобы он пропал без вести.

— Откуда вам это известно? — Я ошарашенно уставился на папатекаря. Значит, всё-таки читает мысли.

— Мне многое известно, — отозвался старик каким-то нехорошим голосом. Угрожающим, я бы сказал. — Рассуди сам, вернёшься ты домой с этим Павлиновым, — он пренебрежительно кивнул на саркофаг в форме подиума, — а там твой отец. Что ты ему скажешь? Двум папам в одном доме, между прочим, не место.

Точно! Старик сто тысяч раз прав. Я же совсем об этом не подумал! Ведь как отнесётся мой папа к приходу нового? Это ясно как день — отвратительно он отнесётся! Вспомнить хотя бы Просперо Гонзалеса — мой отец конкуренцию не приемлет ни под каким соусом! Тем более под соусом из нового папы.

Выход один — подписывать контракт. Ради папиного же блага. Ничего, полежит в папатеке чуток, отдохнёт, выспится на всю оставшуюся жизнь. А что? Эта мысль мне начинала нравиться всё больше и больше. Это же выход, грандиозный выход из моего ужасного положения! От проката выиграют все: я, папа, папатекарь, Павлинов, в конце концов! Это же… Это же всё равно что летние каникулы посреди зимы! То есть осени, но не суть.

— Считайте, что мы договорились! — решительно сказал я и размашисто подписал последнюю страницу договора.

— Хороший мальчик, — выдавил из себя полусантиметровую улыбочку старик. Он нажал какую-то кнопочку на стене, и оттуда тотчас выдвинулся ящик. Господин Бенджамин аккуратно положил в него контракт, и ящик захлопнулся. — Теперь ты на всех законных основаниях являешься полновластным обладателем отличного нового папы. Прими мои соболезнования.

— Вы хотели сказать поздравления? — поправил я.

— Именно вот, — опять невразумительно заговорил старик.

— Послушайте, а как быть с моим папой? Мне его когда к вам привести?