Владимир Орлов - О смелой мысли

Сотни землекопов роют траншеи, извлекая исполинские кости погибших чудовищ, отпечатки гигантских пальм на обломках известковой скалы. По ним, как по буквам аршинных размеров, ученые читают историю Земли.

Но не все эпизоды этой истории отпечатаны крупным шрифтом. Часть из них написана такими мелкими буквами, что и в очках не прочесть текста. Нужен микроскоп, чтобы разобрать повесть.

Мы уже знаем, что это за мелкие, не стираемые временем буквы: это ископаемая пыльца.

В каждом грамме почвы несколько тысяч пылинок и спор. Значит, каждая щепотка земли — это целый курган для раскопок.

Пробу земли разбалтывают в жидкости, а затем пропускают смесь через прибор, напоминающий по действию сепаратор. Он отделяет легкую пыльцу от прочих пылинок, как сливки от молока.

Наконец садятся за микроскоп и начинают изучать пылинки.

И тогда постепенно складываются в головах исследователей неожиданные откровения.

Представьте, рассматривается слой земли тысячелетней давности, — какая-то энская страница ее истории, — и вот среди тучи пылинок степных злаков обнаружена пыльца сосны. Сосна, как известно, в степи не растет. Значит, дули здесь тысячелетия назад упорные северные ветры, принесли на крыльях рой сосновых пылинок и оставили в древней степи свой неизгладимый след.

Исследователи рассматривают пласт за пластом, листают страницу за страницей. Все меньше находится в пробах пылинок северной ивы, все больше пылинок дуба, вяза и ольхи, — это значит, что климат с веками теплеет, это значит, что снова отступает на север язык подступившего к тем местам ледника.

На бумаге, разграфленной в клеточку, ученые строят диаграммы содержания пылинок в разных пробах земли. Плавные разноцветные кривые показывают, как меняется состав пылинок в ходе веков. Кривые говорят о многом.

Давно пролетевшие ветры, давно отшумевшие ливни, давно исчезнувшее тепло возникают в воображении ученых.

Но, конечно, надо быть точным, постоянно себя проверять, не давая излишней воли фантазии.

В одной статье рассказывается, как охотники за пылинками чуть было не сделали удивительного открытия. В лаборатории исследовались пробы почвы, извлеченные с самых различных глубин земли.

Колебания климата грандиозного размаха открылись перед глазами ученых. Породы деревьев наступали и отступали под натиском других, и только один цветок держался непобедимо. Это был голубой василек. Жары сменялись холодами. Наползали и сползали ледники. Но и среди льдов торжествовал, голубея, неумирающий василек.

— Васильки, васильки, васильки, — шептали ученые, не понимая, в чем дело.

Наконец заметили, что в окне лаборатории открыта форточка, а за окном золотое поле с голубыми искрами васильков. Ветер сквозь форточку занес в комнату пыльцу васильков, засорил ею все пробы. Василек — сокрушенно отмечают в статье — и здесь оказался сорняком!

В комнатном воздухе — туча пыли, но она совершенно незаметна, пока не проникнет в окно косой солнечный луч. Тогда кажется, что вдвинули в окна раскаленную, сияющую балку — так сверкают пылинки в солнечном луче. Пока не было луча, мы не видели пылинок по той же самой причине, почему не видим звезд днем. Ярко освещенные стены слепили наши глаза, как слепит их яркое дневное небо.

Когда ударил солнечный луч, пылинки засияли во всем своем блеске, а стена по сравнению с ними оказалась темной, и рой пылинок заклубился в луче на фоне темной стены, как Млечный путь посреди ночного неба.

Один ученый все дни напролет рассматривал незримо малые предметы сквозь самые сильные микроскопы и все ворчал, что микроскопы слабы. И уже оптики отказывались строить для него микроскопы.

Случилось, на склоне дня ученый поднял усталые глаза и увидел солнечный луч и в нем рой пылинок, которых обычно не видно. Тут его осенила мысль, что, быть может, и под микроскопом надо пустить сбоку такой же узкий и яркий луч и тогда удастся разглядеть такую мелочь, которую обычно не замечаешь.

Он так и сделал.

И когда он взглянул в свой новый микроскоп, то почувствовал такой же восторг и удивление, как тот великий астроном, который первый навел на небо телескоп и обнаружил в темных промежутках между звездами тысячи новых, не виденных до того звезд.

В темном поле микроскопа, как звезды и созвездия, сияли частички такой исчезающе-малой величины, увидеть которые ученый не смел и мечтать.

Получился сверхмикроскоп, ультрамикроскоп.

Рой пылинок в солнечном луче породил блестящее изобретение.

Можно ли темную ночь за километр увидеть комара?

Насчет комара сведений нет, а вот пылинку можно. И не за километр, а за десять километров, а то и за сто. И чем глубже темнота, тем пылинка видней.

Бывает, прочеркивает небо яркий огненный след, и люди говорят:

«Звезда упала».

Никто, конечно, не думает о настоящей звезде — чужом далеком солнце, стремглав летящем в бездну. Все понимают: падает метеор — небесный камень с булыжник величиной, вроде тех, что выставляют в музеях.

Но мало кто знает, что падающие звезды — это по большей части пыль.

Происходит вот что. Земной шар встречается с пылинкой.

Пылинка с разлета врезается в земную атмосферу.

Пылинка проносится в воздухе раз в пятьдесят быстрее ружейной пули.

Пылинка от трения страшно раскаляется и светится, точно нить электрической лампочки, горящей сумасшедшим накалом. Еще жарче раскаляется воздух вокруг, и сияет раз в десять сильнее пылинка.

От движения ослепительной точки в глазу остается светящийся росчерк, словно след трассирующей пули.

И обрывается… Потухла падающая звезда.

Пылинка мгновенно расплавилась, перегорела, словно нить электрической лампочки карманного фонаря, по ошибке включенного в городскую электросеть.

Булавочная головка, пролетающая за сто километров у нас над головой, сошла бы за обычный железный метеор, песчинка показалась бы каменным метеором.

Как бы ярко они ни светились, а все-таки непонятно, как можно увидеть в такой дали такие ничтожные крупинки. Немного найдется огней на земле, которые бы светили так далеко, разве что пожар, извержение.

Но земля и небо — разные края.

По земле глухим одеялом стелется пыльный, замутненный воздух. Он туманит свет наземных огней.

В небе воздух так прозрачен и чист, что ничего удивительного нет, что и сияющая пылинка иногда видна в нем за сотни километров.