Лена Петсон - У Ромео нет сердца

– Ну, в общем, ты понял… я постараюсь. Если что, позвоню. Пока!

Хлопает дверь. Я подхожу к комоду, ставлю кувшин и погружаю букет в воду.

– Юль… – тихо окликает Марк.

Расправляя нежные бутоны цветов, мои руки трясутся. Слезы сами катятся по лицу, и мне сложно заставить себя к нему обернуться.

– Я так не могу, – говорю я и резко иду в сторону двери.

Так и не сказав Марку о Димке, расстроенная и заплаканная, я выбегаю на улицу. Влажный, душный воздух мешает полноценно дышать. Весь день небо было чистым и ясным, но стоило мне выйти и сделать десяток шагов – и вот уже над городом нависают грозные тучи, дует ветер, пахнет грозой. Я ускоряю шаг…

– Жду тебя в автомобиле, – звучит из трубки голос Ирины.

– Да-да, иду, – отвечаю я, делаю пару шагов, и меня накрывает ливень.

Он не оставляет мне времени добежать до машины. Я стою под потоками дождя и смотрю, как обессиленные ветви деревьев лихорадочно мечутся под напором ветра, струи воды стекают по моему телу – я даже не могу разозлиться. Кажется, это предел…

Но нет. Не предел. Пара секунд – и Ирина, эта светская дама, в белой юбке и туфлях на десятисантиметровых каблуках, выскакивает из своего изысканного автомобиля и мчит, как загнанная лань, в сторону подъезда.

– Беги, беги сюда! – кричит она мне, спрятавшись под козырьком.

Дрянная девчонка, которая, будь ее воля, никогда бы не чистила зубы, не выполняла домашнее задание и не мыла посуду, вдруг просыпается во мне. Непреодолимое желание сделать все наоборот нарастает с каждой секундой… Я стою как вкопанная, не обращая внимания на крики Ирины. Мне нравится ее злить.

– Эй, ты вообще меня слышишь! – она уже рядом со мной.

Она подскакивает ко мне так быстро, что я не успеваю ничего понять – только чувствую исходящую от нее ярость и вижу злые глаза.

– Ты совсем чокнутая, да? – орет Ирина. – Теперь я понимаю, что он в тебе нашел. Вы оба чокнутые! Посмотри на меня, посмотри!

– Не кричите на меня, – говорю я и пытаюсь уйти.

– Куда? Куда ты идешь? Мы еще не поговорили!

У нее настоящая истерика. Я смотрю на нее, не говоря ни слова. Мне бы и нужно ей хоть что-то сказать, но я не могу найти правильных слов. Говорить то, что на самом деле о ней думаю, я не имею права. Кто я такая, чтобы тыкать взрослую женщину в ее собственные страхи, указывать на ошибки, заострять внимание на бессмысленности слов…

– Посмотри на меня! – не унимается она. – Ты хоть знаешь, скольким ты мне обязана? Знаешь? Всем! Думаешь, Арсений что-нибудь решил бы… да если бы не я, если бы не я… Просто очень хотелось посмотреть, что в тебе такого особенного, что он даже просит за тебя, и как ты из всего этого выкрутишься. Маленькая дурочка. Подопытная мышка, это был эксперимент! Мой эксперимент!

Она хватает меня за плечи и в упор смотрит на меня. Это как в когти к тигру попасть. Мне не по себе. Есть в ее взгляде какая-то одержимость. Одинокая, злая женщина погрязла в своих кознях и обидах, превратившись в беспощадного зверя…

– У меня сейчас большие проблемы с братом, мне нужно идти, – спокойно говорю я. – Как только их решу, позвоню вам.

– Стой! Если ты думаешь, что вот так просто отделаешься от меня, то… будь уверена, я сделаю все, чтобы ты…

Но я не даю ей договорить того, о чем впоследствии она может пожалеть.

– Я вам позвоню, – говорю я и бегу, бегу, бегу к маме.

Приближаясь к дому, я вспоминаю о маленьком глупом псе. О его позе калачиком. Влажной, вздыбленной от грязи шерсти. Я могу выбрать иной путь, пройти через парк и испачкаться в глине. Однако теперь я не боюсь ни грязи, ни воспоминаний, и иду туда, где видела его…

Время томления, ожидания, тоски и отчаянья иссякло. Бессмысленного самоодурманивания собственными страхами больше нет. Все, что мне сейчас нужно, – идти навстречу, вместо того, чтобы убегать от судьбы. Есть только то, что есть, и ничего другого. Иное – лишь иллюзии, страх, вызванный мыслями о том, что может никогда не случиться.

– Димки нигде нет. Морги, больницы… куда еще звонить? – Мама говорит это так неестественно спокойно, что я сразу начинаю волноваться.

– Маринке звонила? – спрашиваю.

– Нет. При чем тут она… Он даже не знает, где она живет…

– Ну, мало ли.

Кто такая Маринка для меня? – в который раз спрашиваю я себя. Просто бывшая одноклассница, когда-то обратившая на меня внимание… Девчонка, с которой я дружила несколько школьных лет. Мы не испытывали друг к другу какой-то особой близости, преданности, любви. Но при этом мне всегда казалось, что между нами существует какая-то связь. Я и сейчас это чувствую…

– Привет! Марин, это я.

– Я вижу… Привет!

– У нас беда – Димка пропал. Звоню от полной безнадеги, на всякий случай. Может, ты чего знаешь…

– Ничего себе, – кажется, она искренне расстроилась. – Он звонил мне сегодня. Только я ничего не поняла.

– В смысле, звонил?

– Ну, мне показалось, что это был он… сначала раздалось какое-то бормотанье, хотела уже повесить трубку, но вдруг услышала свое имя. И тогда поняла, что это Димка. Еще он о каких-то динозаврах говорил. Я подумала, что он хочет меня пригласить в кино. Помнишь, мы в кино тогда ходили?

– Да. А давно звонил?

– Утром. Кстати, полчаса назад Ирка звонила, тоже о нем спрашивала. Я была удивлена…

– Про динозавров ей говорила?

– А? Да. Она вообще какая-то странная была, словно под кайфом. Расспрашивала сначала о тебе, потом о Димке. Ну, ты знаешь ее напор…

– Думаю, что он в кинотеатре. Ждет тебя. Ладно, я побежала.

– Слушай, я бы поехала с тобой, но у меня сейчас реально нет времени. Честно, – оправдывается она. – Совсем нет.

– Понимаю, – говорю я. – Спасибо.

Ну, вот… мое «все будет хорошо» сработало, теперь ясно, где его искать… Я натягиваю джинсы и вновь включаю эмоции. Бежать, бежать. Откуда вновь взялось это ощущение сопричастности чужим переживаниям, чужой беде? Я долго усиленно работала над тем, чтобы быть независимой от своих чувств, не вестись на чужие обиды и страх. И вот… ситуация с Димкой. Но брат – это святое. Он вне подобных игр…

Димка сидит за тем самым столиком, что приютил нас почти год назад вместе с Кириллом и Мариной. Со стороны его можно принять за студента. Модное кепи, подаренное ему Маринкой на день рождения, шелковая рубашка и узкие джинсы, которые я привезла ему из Италии. Надо же… на свидание принарядился…

– Ты чего грустишь? – спрашивает Ирина, настойчиво заглядывая Димке в глаза.

Ее спортивную фигуру обтягивает модное платье, благодаря чему попа беззастенчиво демонстрирует все свои изгибы. Кажется, будто хозяйка этого богатства находится не в кинотеатре рядом с больным парнем, а позирует в фотостудии. Еще пара шагов к столику – и я понимаю, что правильно уловила суть происходящего. В противоположном углу кафе стоит видеокамера, перед которой Ирина разыгрывает свой трогательный спектакль.