Лена Петсон - У Ромео нет сердца

– Еще один пришел нам нотации читать! – кричит кто-то из зала. – Давай конкретно: кто, когда, зачем и с кем?

– Действительно, кто и с кем? – спрашивает ведущий.

Вместо ответа Кирилл просит показать на экране какую-то фотографию.

Это лицо слишком сильно врезалось мне в память, чтобы я когда-либо не смогла его узнать. Милая, нежная, утонченная, как первый весенний цветок, – она смотрит на меня с легкой улыбкой. Я бледнею; кажется, вся кровь отливает от моего лица, словно на экране я вижу не умершую давно девушку, а вампира, опустошающего меня в эти секунды – здесь и сейчас. «Какое отношение она имеет ко всему этому?» – спрашиваю я себя, но не нахожу ответа. Марк рядом с ней, он обнимает ее, улыбается… Эта фотография сейчас разорвет мне сердце.

– Знакомьтесь, это Лиза. Дочь Ирины. Несколько лет назад она не поделила с матерью одного парня. Как результат, Лизы нет в живых. Нужно ли еще что-то объяснять по поводу того, почему я здесь? – Кирилл делает паузу, выпрямляется в кресле и громко продолжает: – Просто я не хочу, чтобы моя любимая женщина закончила так же, как Лиза.

– Ты с ума сошел! – она встает. – Ты понимаешь, в чем ты меня обвиняешь? Если бы я была в чем-то виновна, то уже давно сидела бы в тюрьме.

– Я не обвиняю, я привожу только факты. А теперь внимание, вопрос – кого вы видите на фотографии рядом с Лизой?

Не отрываясь, смотрю на экран, я слишком взволнована и удивлена, чтобы ответить. Лиза была дочерью Ирины… Это многое объясняет. Хотя… что это объясняет? Наоборот, только усложняет. Сначала дочь, потом мать – это даже не сюжет для мелодрамы, это какой-то трагифарс. Марк, Марк… кажется, я вновь погружаюсь в свою прежнюю жизнь, непохожую на ту, что совсем недавно оставила в квартире Марка, где он меня все еще ждет… или не ждет? Правда и ложь. Все вновь смешалось.

– Не нужно в это впутывать Марка, – говорит Ирина.

Голос ее звучит так агрессивно, что я понимаю – она и без Кирилла с ним разберется, сама впутает Марка, куда захочет.

– Да, да, это Марк. Тот самый, который сыграл Ромео в новом нашумевшем фильме с моим участием. А продюсером этого фильма, конечно же, по удивительному совпадению, является Ирина, – ерничает Кирилл. – Здесь же, также по удивительному совпадению, присутствует актриса, которая сыграла в фильме роль Джульетты…

Я поворачиваюсь к Кириллу. Он смотрит на меня. Мне уже не раз доводилось видеть этот его взгляд: он ждет от меня признания. Наша история, вся правда о совместном путешествии могут шокировать многих – маму, Марка, Марину, тех людей, которые действительно верили в наши романтические отношения. Видимо, он не хочет брать удар на себя, не хочет высказать все напрямик, а ждет этого от меня.

Молчу. Ведь мне не задают вопросов…

– Спрашивается, что здесь делает Джульетта? – продолжает Кирилл.

Поскольку я Юля, а вовсе не Джульетта, – продолжаю молчать…

– Юля, расскажите, что привело вас сюда? Вы пришли поддержать Ирину? – тараторит ведущий, нависая надо мной.

– Мне вообще непонятно, что здесь сейчас происходит, – говорю я.

– Что тут непонятного?! Что? – выкрикивает Ирина. – Он пришел сюда рассказывать про меня какие-то небылицы и ничего, кроме гадостей, придумать не может. Разве это нормально, что, встречаясь с тобой, он делает ребенка другой женщине, да еще и утверждает при этом, что он мой любовник! Люди, это нормально, да?

Молчу. Зал гудит, и у меня начинается головная боль…

– Юля, что вы скажете?

– Я в шоке…

– Пора уже, Юль, из шока выходить, – произносит Кирилл. – Расскажи, например, что мы с тобой в Италии делали… как разыгрывали из себя влюбленную пару… по требованию Ирины, между прочим…

– Нормально! Я-то при чем? Откуда мне знать, что вы там, в Италии, делали?

– Ты же там тоже была, – говорит он ей. – Примчалась, когда окончательно наскучила Марку, и он тебя бросил, утешилась с итальянцем и тут же затащила в постель меня. Ну, скажи, Юль, хоть что-нибудь, – обращается он ко мне.

Тряпка. Сама себе противна. Конечно, я справлюсь с этим. Докажу ей и всем, на что я способна… но почему-то вновь произношу безликое:

– Я в шоке…

Чувствую, как опускаюсь все ниже и ниже, и нет уже прежней Юльки – маленькой девочки, мечтающей о сказочном принце в белой рубашке, нет смущенной улыбки, нет солнца в моих глазах. Сейчас все, что я могу, – это думать о Марке и Лизе. Если бы было можно всем рассказать, как я впервые встретила их, – эти улыбки, ее белокурые волосы, почти невесомое платье. Они казались мне такими счастливыми… Впрочем, мы с Кириллом в Вероне тоже выглядели неплохо.

– Юля!

– Простите, что?

– Почему вас совсем не волнует тот факт, что Кирилл предал вас, встречаясь за вашей спиной с другой девушкой? – спрашивает ведущий.

– Потому, что я люблю другого человека.

– Интересно, кого? – уточняет он с улыбкой.

Мне начинает казаться, что он все про меня знает: и про мои любовные переживания, и про Марка, и про эту дурацкую, вечную неуверенность в себе…

– Одно могу сказать абсолютно точно – это не Кирилл, – говорю я, улыбаясь в ответ.

– Между нами ничего нет и не было, – бодро вмешивается Кирилл. – А хотите, я скажу, почему Юля не сразу в этом призналась? Пожалуйста, покажите видео, которое я принес. Думаю, сейчас многое станет понятно…

Вечер. Плотный поток машин, одна из них вдруг резко останавливается у тротуара. Дверь хлопает, мужская фигура стремительно удаляется, однако внезапно автомобиль делает рывок, удар, крик. Мужчину мотает из стороны в сторону. Он принимается с яростью бить все, что попадается под руку. Чересчур сильно размахивается: стекло со звоном ухает вниз… Боль. Это мне больно, это я кричу и плачу, – мне плохо при виде того, что раньше было скрыто от моих глаз…

– Ну, и что это… зачем ты нам это показываешь? – с вызовом спрашивает Ирина Кирилла. – Давайте теперь видео со всех камер наблюдения города смотреть. Очень весело, знаете ли!

– Это твоя машина, – спокойно отвечает Кирилл. – А сказать, кто этот мужчина?

Ирина молчит и смотрит так, словно нет ничего естественней, чем причиняемая ей боль. Затем на ее лице появляется натянутая улыбка: губы дрожат. Уверенность покидает эту всегда надменную красавицу, уступая место злости.

– Я ничего не понимаю. Что он бормочет? О чем он? Что это за бред?

Пару секунд мне кажется, что она сошла с ума. Мои собственные мысли вдруг куда-то улетучиваются. Появляется жалость, но и она быстро исчезает. Кто я такая, чтобы жалеть ее? – уже не в первый раз спрашиваю я себя. Все мне кажется странным, непонятным и нелепым, но все, что произошло, – уже, увы, не изменить. Бедный Марк…

– Мы обязательно встретимся с тобой в суде, – Ирина кивает в сторону Кирилла. – Я так просто этого не оставлю. Так оклеветать меня! Юля, ну, скажи хоть что-нибудь, – обращается она ко мне.