Кьяра Чони - 20 великих людей, изменивших мир

Постепенно мой талант оценили в аристократических кругах. Там никогда не слышали подобного исполнения: я отдавался игре со всей силой и страстью, на которую был способен. Мало-помалу из растрёпанного и хмурого провинциала я превратился в любимца высшего общества. Наконец-то можно было всецело посвятить себя музыке, не заботясь о деньгах. Но, даже пользуясь поддержкой покровителей, я не собирался потакать их вкусам. Я всегда был мятежником.

Я знал себе цену, и когда играл в раззолоченных зеркальных гостиных, делал это не ради денег. Моя музыка и выразительная сила никого не оставляли равнодушным: слушатели плакали, а некоторые дамы даже падали в обморок.

Благодаря своим сочинениям и исполнительскому мастерству я побеждал на европейских конкурсах пианистов и обрёл славу. Сбылась моя самая большая мечта: я написал свою Первую симфонию, не достигнув и 30 лет! И как раз в это время у меня появился навязчивый звон в ушах. Я решил, что глохну, и очень испугался. К сожалению, я не ошибся: слух – чувство, без которого не может жить музыкант, – начал меня покидать. С карьерой пианиста пришлось распрощаться.

От тоски и обиды на судьбу мой характер ещё больше испортился. Я прекратил общаться с друзьями – гордость не позволяла мне признаться им в своей слабости. В этом добровольном заточении я стал таким несносным, что сбежала даже домашняя прислуга, и некому стало следить за моим внешним видом.

Глухота всё усиливалась, и в состоянии яростного отчаяния я написал свой лучший шедевр и ещё много великолепных произведений. Мне не нужно было слышать ноты – музыка была у меня в голове. И даже когда жизнь казалась беспросветной, с музыкой я улетал высоко – к небесам и солнцу.

В 1824 году я написал свою Девятую симфонию, куда вошла хоровая «Ода к радости» на слова Фридриха Шиллера, – гимн всеобщему братству людей, который теперь стал официальным гимном Евросоюза. На премьерное исполнение я собрал самый большой оркестр, который когда-либо вмещала сцена. После двенадцатилетнего перерыва я снова встал за дирижёрский пульт. Зал был полон. В финале меня пять раз вызывали на сцену на бис и устроили овации стоя. Но пока меня не повернули лицом к залу, я не подозревал, что публика бешено аплодирует, подбрасывая в воздух шляпы и шарфы. Всё это я мог лишь видеть, но не слышать.

Хочешь стать как Людвиг? Занимаясь любимым делом, отдавайся ему полностью.

Под конец жизни современники про меня почти забыли. Моя музыка стала для них слишком сложной. Я был болен и опять оказался без средств. Когда Филармоническое общество в Лондоне организовало благотворительный концерт в мою честь и передало мне 100 фунтов, я – самый великий музыкант столетия – был так благодарен, что расплакался как ребёнок. Однажды, когда над Веной гремела гроза, я поднял кулак и погрозил молнии, осветившей мою спальню. Это был мой последний жест.

В 1977 году в США был запущен космический зонд «Вояджер». Может быть, через 40 000 лет он обнаружит жизнь на какой-нибудь далёкой планете и войдёт в контакт с её обитателями. И тогда инопланетяне обнаружат на борту мою Пятую симфонию, записанную на специальный носитель.

Архитектор

Реус, Испания, 1852 г. – Барселона, Испания, 1926 г.

Место действия – Барселона, большой город в Каталонии, время – 1926 год. Человек переходит улицу. У него пронзительно-голубые глаза – они сияют, как звёзды, и выглядят слишком молодо в контрасте с седыми волосами. Вдалеке видны шпили странной церкви, которая напоминает огромный муравейник, вырастающий из глубины земли. Ещё шаг – и его сбивает трамвай. Человек этот очень знаменит, но никто не подходит к нему, чтобы опознать. Вероятно, потому, что он со своей длинной бородой и в старой, поношенной одежде слишком похож на нищего.

Моё имя – Антонио Пласид Гильем Гауди-и-Корнет, но друзья зовут меня Гауди. Я и есть тот человек.

В детстве меня очень донимала боль в руках и ногах. Врачи сказали, что это ревматизм и что мне может помочь солнце и свежий воздух, поэтому весну и лето я проводил в деревне Риудомс. Никогда в жизни я ещё не видел таких деревьев, скал, животных, такого неба – что днём, что ночью. И я подумал, что только Богу под силу было сотворить такие цвета и формы: спирали, цилиндры, конусы, волны…

Я часто думал о Боге. Ходил в церковь с родителями, братьями и сёстрами, и в школе нам тоже много о нём рассказывали. Мне казалось, что Бог каким-то особым способом шлёт мне послания, потому что я знал то, чего не знали другие. И когда врачи сказали, что я слаб здоровьем и долго не проживу, я не поверил им ни на секунду.

Я был уверен, что мне предстоит сделать что-то необычное, и это поддерживало меня в трудную минуту. С тех пор во мне жила мечта – отблагодарить Бога, рассказать ему, что я способен чувствовать всю красоту, которой он меня окружил.

«Всё в мире достойно внимания».

В Риудомсе мой отец Франсиско держал мастерскую. У него была самая прекрасная в мире профессия – он был кузнецом, котельных дел мастером. Другими словами, он собственными руками изготавливал печи и разные другие медные или железные изделия, и в его мастерской всегда горел огонь. Он мог превратить металлическую пластину во что угодно! Я решил: когда вырасту, стану таким же, как он. Мне хотелось создавать вещи. Большие вещи, полезные и красивые, которые бы выглядели как стволы деревьев, морские волны или напоминали змеиный след. Вот почему позже меня многие называли «архитектором самого Бога». Когда кто-то спрашивал, у кого я учился своему делу, я отвечал: «Видите дерево возле мастерской? Это и есть мой учитель».

В день вручения дипломов ректор Школы архитектуры заявил: «Я не знаю, кто этот выпускник – гений или сумасшедший!» Конечно, некоторые из моих привычек выглядели странно. Например, в карманах у меня всегда было печенье, которое я предлагал друзьям, или книги.