Владислава Николаева - Третий

Сафико полуобернулась на бледного замершего на той стороне мага.

– Он выдохся. Надо его покормить, помог всё-таки.

– Пускай в Берлогу идёт, – склонил голову один из русых. Голову склонил, каким-то образом выражая Сафико внимание, но глаз от наблюдаемого не отвёл ни на секунду.

Маг стоял гордо вытянувшись, но был бледен и дышал тяжеловато.

– Ни о каких берлогах речи не было! – неожиданно для Полины взбунтовался он. – Обещали покормить – ведите в Храм!

– Ишь какой, – не впечатлился русый. – Тебе поесть надо? Так ешь. В Берлоге еда с Храмового стола. Кастрюля под полотенцем, возьмёшь, так и быть, сколько хочешь. Правда, погреть не сможешь, раз выдохся.

Маг перегнулся чуть в сторону, пытаясь заглянуть через плечо русого на остановившуюся невдалеке Сафико с Полиной.

– Я ведь сделал по-доброму, как ты просила, – почти жалобно протянул он. – Чего издеваешься?

– Нечего было всю дорогу намёки сомнительные делать! – незамедлительно напомнила Сафико. Потом вздохнула: – Ладно, пустите его… он ведь будет прилично себя вести?

Начавшись утверждением, интонация Сафико перешла в строгий вопрос.

Маг уже собирался ответить утвердительно, хоть и был насуплен, но русый перебил его:

– Будет. Куда он денется.

И прозвучали его слова весомо и многообещающе. Сигур и Полина оба начали подозревать, что за стенами тоже ходит стража, и она будет внимательно следить за приличностью поведения мага.

За спинами русых Сигур взбодрился, будто уже восстановил силы. Он не видел, как один из сторожей беззвучно повернулся в их сторону, и не чувствовал сверлящего лопатки взгляда. Полина чувствовала. Но она знала, что профессиональный взгляд сверлит не её спину, поэтому была спокойна.

За оградой шла прослойка зелени, Полина не смогла определиться для себя декоративная она или хозяйственная, потому что территория в пару десятков метров вперёд и ещё бог знает сколько влево и вправо одновременно походила и на сквер и на сад, и на цветник и на грядку. Похоже, основной целью было разграничить стену и первый ряд четырёхэтажных, вытянутых параллельно стене домов, чтобы в их окна попадал свет. Дома были хорошенькие, цвета имбирного пряника. Окна в них были не очень большие, некоторые старые и помутневшие, в таких часто висели старомодные белые занавеси, типа тех что вешают в поездах, но бывали и окна новые, современные, будто пластиковые с серой обводкой, и такие фасады производили впечатление, что построен дом совсем недавно, хотя это скорее всего было не так.

Сафико и Сигур везли Полину минут двадцать сквозь плотно застроенный город. Маг не удивлялся, зато Полина только и смотрела по сторонам, будто пытаясь захватить побольше мелочей и подробностей в опустевшую память. Глаза её были распахнуты, и тот кто посмотрел бы на неё и знал бы о её переживаниях и мыслях, понял бы, что опасения насчёт глаз были обоснованы. Когда Полина лежала без возможности движения и радовалась, что знает, что жива, потому что глаза видят, когда она сидела на кресле совсем недавно, и Лиса держала её за бинты у шеи, как держат котёнка за шкирку, она не знала, что глаза её всё-таки тоже подверглись удару, но по какой-то причине перенесли его. Ну а сетчатка человека, с чьими глазами всё абсолютно в порядке, так не выглядит. Полине ещё предстояло это обнаружить, когда она, как любая девушка, будет выяснять, что с ней не так перед зеркалом.

За четырёхэтажными домами город опустился ступенькой до трёх этажей цвета песчаника, и трое шли ещё десять минут. Раньше Полина определяла присутствие других людей по звукам и силуэтам, промелькивающим в стороне, теперь люди попадались навстречу.

– Здравствуйте, – здоровался каждый из них, и если имелся, приподнимали головной убор.

Сафико дружелюбно отвечала им улыбкой, будто всех знала. Через какое-то время Полина тоже тихонько здоровалась, сначала так, что мало кто слышал, а потом, когда проходящий мимо молодой мужчина кивнул не только Сафико, но и ей, уже смелее. Маг высокомерно молчал.

Город шагнул снова и сильно оживился. Дома пошли компактные, на одну семью, белого, обожжённого цвета, с выкрашенными в белый деревянными дверями и медными ручками. Полина сообразила, что это самая старая часть города. А потом увидела Храм.

Сердце перестало помещаться в сдавленной бинтами грудной клетке, застучало сильно и больно. Так бывает с теми, кто безнадёжно потерял ценность, а потом, вопреки всему, нашёл. Такой ценностью может быть дом, давно покинутый и утраченный.

Полина тихо выдохнула через приоткрытые губы, обретая заново возможность дышать.

Первым она увидела каменный мост, поднимающийся от площади надёжной и твёрдой перемычкой над пустотой. Там, под ним, вились облака. Храм Стихий был подавляюще грандиозен. В него можно было поселить весь город, вытянувшийся у его основания на юг. И такую громадину установили на какую-то вершину? Серая структура с закруглёнными углами, главный средний купол заключали в квадрат четыре башни, значительно превышающие его в высоту. Они символизировали четыре Стихии и четыре стороны Света. Полина отчего-то знала, что слева запад, справа – восток. Слева мост Огня и по нему лучше не ходить тому, кто не принадлежит Огню, а справа мост Воды, по нему в Храм втекает вода, хотя он и расположен несколько выше относительно другого края.

Сафико улыбнулась на удивлённый взгляд, считая за должное, что Храм производит неизгладимое впечатление. Он производил. Полина взволновано дышала и жадно рассматривала всё, до чего дотягивался взгляд.

Девушка-адепт перестала улыбаться, вместо этого закусила губу и приготовилась закатывать кресло на чуть выгибающийся, укреплённый у оснований мост.

Сигур фыркнул и отстранил её. Он поистратился, но непохоже чтобы умирал от слабости. Если в руках не осталось силы магической, осталась мужская. Кресло пошло медленно, чуть елозя на неровностях, но относительно ровно, а потом веселей поскакало под уклон. Тут маг его то ли не видел смысла, то ли не имел возможности придерживать. Полина разобралась со скачущими перед глазами кругами и уставила сконцентрированный взгляд на встречающих.

Их было двое. Они стояли у входных двустворчатых врат из тёмного материала сходного с деревом, по которым становилось ясно, что Храм – крепость. Площадка от моста до них не была особенно большой, но глядя на их улыбки, способные означать всё что угодно, Полине она представлялась непреодолимой. Сколько ни иди, двое стариков будут всё так же глядеть со спокойной улыбкой сверху вниз.

Старики были глубокими, с однотонными лицами в бороздах на щеках и лбах, с поредевшими белыми бровями и одинаковым выражением глаз. У того, что стоял к ним ближе, глаза были голубыми, с молодой насыщенностью цвета, другой стоял на пороге и держал много работавшей рукой тяжёлую створку. Он был загорел до цвета коры и в его волосах ещё была темнота. Хоть на квадратном лице держалась улыбка, становилось ясно, что человек суровый. А ещё хоть он и стоял на возвышенности, первый превосходил его ростом. Коротко стриженный и худой, седой как лунь, в профиль или со спины он мог сойти за сутулого светловолосого парня. Одеты они были в одно и то же, иссера голубое одеяние, подвязывавшееся у пояса и покрывающее от шеи до земли. Но и такая обезличивающая простая одежда сидела на них по-разному, на седом навевая на мысли о римских патрициях, а на коренастом – о рабочей робе.