Владимир Майоров - Красная смола

– Тим, – сказала за него Леста.

– Слышал, ты ходишь на байдарке. На каких речках приходилось бывать?

– На Волгуше, Щегринке… – затараторила Леста.

– Погоди, дай человеку сказать, – остановил её Пётр Алексеевич.

– И Мсте, – завершил заученное предложение Тим.

– А переворачиваться не приходилось? – спросил кто-то из сидящих.

На этот случай заученного текста не было, потому Тим просто пренебрежительно пожал плечами – дескать, только этим и занимался.

– Плаваешь хорошо? – донеслось из дальнего угла.

– Чемпион школы! – опередила Тима Леста и сообразив, что, пожалуй, хватила лишнего, добавила. – Неформальный.

Молодой человек сурового вида, небритый, наверное, студент-старшекурсник, подошёл и протянул две верёвки:

– Завяжи «морской» узел.

Тим закрыл глаза, чтобы не мешались, и, как учила Леста: раз… два… три – соорудил узел. Небритый удовлетворённо кивнул и уселся на место.

– Сколько у мухи лап? – неожиданно спросил сидевший сбоку парнишка, по всему видать, профессиональный отличник.

Вопрос был провокационный. Тим точно помнил, что количество лап у мух и пауков разное, у кого-то шесть, а у кого-то восемь. Если сказать наудачу, может получиться конфуз. Надо было срочно что-то придумать. Сыщик, когда ведёт следствие, должен уметь перевоплощаться в различных типов. И Тим представил себя вреднющим профессором-нахалом.

– Полагаю, ответ на вопрос, интересующий коллегу, можно получить экспериментально. Надо всего лишь поймать муху и пересчитать. Мне, например, попалась однажды с пятью, – расчёт был прост: раз с пятью – значит остальные оторвали. А кто его знает, сколько – одну или три.

Кто-то в зале захихикал, а Леста показала отличнику язык.

– Владислав, – с упрёком сказал Пётр Алексеевич, – давайте задавать серьёзные вопросы.

Будто на уроке поднялась рука:

– Можно мне спросить? – раздался высокий голосок.

– Конечно, Машенька, спрашивай, – улыбнулся Руководитель.

Со стула поднялась девочка чрезвычайно умного вида:

– Каких бабочек Вы коллекционируете, дневных или ночных?

– Я не коллекционирую бабочек, – после завязанного узла Тим приобрёл некоторую уверенность.

– Так, может, Вы пауками интересуетесь? – слегка расстроилась Машенька.

– Я порогами интересуюсь, – нахально отрезал Тим и, взглянув на руководителя, понял, что ответ был верный.

Речка весело петляла между гор. То слепила глаза солнечными бликами на плёсах, то весело раскачивала лодку на небольших перекатах. Суета поезда, когда все что-то дошивали, доклеивали, упаковывали, и напряжение пеших переходов остались позади, и постепенно, будто огромная рыба, из глубины всплыл вопрос, который Тим давно хотел задать, да всё как-то не получалось.

Леста лениво гребла. Впереди поблёскивали вёслами катамараны. Если на реке появится какая-нибудь опасность, они подадут знак байдарке причалить к берегу. Ведь порог, простой для катамаранов, может быть непроходим для байдарки. «И вообще, на байдарке плыть сложнее. Тут техника нужна», – любила повторять Леста.

Тим сидел в лодке сзади. Пётр Алексеевич как нечто разумеющееся сказал:

– Ну, ты, конечно, займёшь капитанское место.

Тим хотел было возразить, но Леста оттащила его в сторону:

– Заткнись! Раз ты ас – значит, должен сидеть сзади.

– Как я могу вести лодку! – отбивался Тим. – Я же в байдарку первый раз заберусь.

– Не дрейфь! Я с отцом по таким порогам ходила… Буду спереди командовать.

Когда они первый раз отчалили от берега, Тим с ужасом осознал, какая неустойчивая штука – эта байдарка. От малейшего движения она раскачивалась: то вправо, то влево. Тим был уверен, что они неминуемо перевернутся. Но вопреки его страхам, они не переворачивались, и Тим быстро привык к лодке.

– Леста, – спросил он, – ты знала, что Кеша получит австралийский грант?

– Понятия не имела.

– Почему же ты заставила меня сделать прививку? Мне кажется, ты была уверена, что я поеду с вами.

– Я и была уверена. Мне Фролик сказал. Он очень хотел, чтобы ты поехал. А если Фролик очень хочет – обычно получается.

– В школе-то у него получается не очень. Или не очень хочет?

– У него, наверно, комплексы. Они и мешают.

Тим стал размышлять, как бы избавить Фролика от этих глупых комплексов. Потом у него оформилась ещё одна весьма любопытная мысль. Тим стал обдумывать её со всех сторон. Но додумать не успел, потому что речка кончилась. Впереди, как декорация на театральной сцене, сплошняком возвышался лес. Речка-то где?

Катамараны застыли, подняв вёсла, наверно, тоже недоумевали. Стало очень тихо – само время, казалось, натянулось как тетива. Тут первый катамаран развернулся, направился к берегу и… исчез за ёлками. Тим сообразил, что река круто поворачивает вправо. Вот и второй катамаран повернул и, хотя ребята так и сидели, подняв вёсла, стал разгоняться, словно кто-то тянул его невидимым тросом.

– Что же там такое? – неизвестно у кого спросила Леста.

Второй катамаран тоже скрылся за деревьями, они сидели неподвижно, а вода медленно и неотвратимо влекла их к неизвестности. Вот они огибают мыс, открывается ограниченный верхушками ёлок голубой коридор и… Тиму показалось, что они находятся на верхушке горки, вода впереди, гладкая-гладкая, вдруг обрывается, а потом продолжается где-то далеко внизу.

Дальнейшее происходило так быстро, что запечатлелось в памяти Тима отдельными яркими картинками. Казалось, байдарка неподвижна, а берега, разгоняясь, скользят назад. Справа камни, кто-то бежит по ним и отчаянно машет руками: Приставайте! Приставайте!.

Но чалиться поздно. Впереди страшные белые буруны, а слева, Тиму кажется, спокойная вода. Он пытается повернуть туда, но Леста отчаянно кричит:

– В серёдку! В серёдку правь!

«С ума сошла!» – думает Тим, но послушно направляет нос лодки в пенный ад. В голове звенит много раз слышанный наказ Лесты: «Слово капитана – закон!»

Лодка проваливается куда-то вниз, лицо обдаёт брызгами, неотвратимо, как в замедленном кино, надвигается высоченный водяной вал с закручивающимся пенным языком, нависает над лодкой, сейчас проглотит навсегда, перевернёт, утопит…

Байдарка протыкает вал будто спица. Со всех сторон белая пена, Тим вдруг осознаёт, что лодке под ним всё равно как плыть – то ли нормально, то ли на боку. Он изо всех сил упирается в шпангоут ногами и пытается не дать байдарке перевернуться.

Вал выплёвывает их, они врезаются в спокойную гладь и несутся будто торпедный катер, вздымая буруны.

– Вау!!! – вопит Леста, Тим тоже что-то орёт.

На правом берегу рядом с зачаленным катамараном пляшут, машут руками, кричат: «Ура-а-а!!!»