Мария Кабанова - Пухи!

– Бурьян Ло-пух Подорожный!

Услышав такое чудное имя, все захохотали.

– Нехорошо так смеяться! – обиделся старик.

– Смеяться не хорошо, а прекрасно! – с улыбкой поправил его Василёк. – Смех продлевает жизнь! Ладно, Бурьян, раз провинился – иди к доске. Что мы проходили на прошлом занятии?

– Рисование на обоях! – с энтузиазмом подсказала Маргаритка. – Ох, мне так понравился этот урок! Я дома все стены изрисовала, а в воскресенье пошла в гости – и там тоже всё разукрасила! Отличной краской, несмываемой!

– Молодец! – похвалил её Василёк. – Вот тебе за это кол!

Он поставил ей на парту небольшой деревянный кол. Пухи ставят оценки не в журнал, а прямо на стол – для наглядности.

– А теперь, Бурьян, давай-ка нарисуй что-нибудь на обоях, повторим пройденное, – предложил Василёк, указывая на одну из стен класса.

– А чем же рисовать?..

– А чем хочешь! Выбор большой!

Василёк залез в учительский шкаф и живо извлёк оттуда пять наборов кисточек и красок, тушь, фломастеры, шариковые ручки, цветные карандаши, клей с блёстками, вишнёвое варенье, шоколадную пасту, кетчуп, баночку йода, несколько наборов губной помады, карандашей для глаз и теней для век. Выбор был не просто большим, а громадным.

Бурьян вышел к доске и замялся. Помедлив минуты две, он наконец взял красный фломастер и хотел было что-то черкнуть на обоях, но в последний момент передумал.

– Нет, не могу рисовать на стенах, уж простите!

– Это ещё почему? – удивился Василёк.

– Ну… Стена чистая. Я не могу её взять и испачкать!

– Да-а-а, – разочарованно протянул Василёк, – Что ж, садись. Плохо! Придётся тебе остаться после уроков.

Когда урок закончился, и ученики разошлись, Василёк сказал Бурьяну:

– Рисовать на стенах – не значит их пачкать. Мы делаем их ярче! Мы развиваем свою фантазию. Чем богаче у нас фантазия, тем больше мы мечтаем, а мечты защищают нас от крюков! Понятно?

Старый пух потупился и молчал.

– Что же мне с тобой делать, Бурьян? – вздохнул Василёк. – Учишься ты плохо, домашнюю работу не выполняешь…

– Ещё бы её выполнять! – не сдержавшись, перебил его старик. – Вы задаёте то на обоях рисовать, то на перилах кататься, то в окна собственного дома из рогаток шишками пулять! От такой домашней работы у меня и дома-то не останется!

Василёк покачал головой, ушами и хвостом, раздумывая, что же делать с таким непонятливым учеником.

– Да, не даётся тебе мой предмет. Придётся вызвать твоих детей в школу. Напишу-ка я им записку. Как их зовут?

– Да нет у меня никаких детей, – проворчал Бурьян.

– Ах, вот как! Теперь ясно, почему с тобой столько проблем. Воспитывать тебя некому.

– Угу, – вяло согласился старый пух, а потом прибавил: – Может, вы меня домой отпустите? А то у меня коза не доена, гусь не кормлен и сено на зиму не просушено…

– Ладно, иди….

Бурьян ушёл, а Василёк снова задумался. Посидев щелчков тридцать, он достал серо-буро-малиновую бумагу и карандаш своего любимого цвета «вырви глаз». Вот какое письмо он написал:

В Совет по делам опекунства над взрослыми

Довожу до вашего сведения, что Бурьян Ло-пух Подорожный живёт один, без детей. Он плохо учится и очень нуждается в воспитании. Убедительная просьба оперативно найти заботливого ребёнка, который станет опекуном этого проблемного взрослого.

С хулиганством,

старший преподаватель школы № Опять 25

Василёк Ромашкович Одуванчик

«С хулиганством» вместо «с уважением» Василёк написал, конечно же, не из хулиганства, а потому что у пухов так принято.

Василёк пришёл домой усталый и выжатый, как пупыршон*. Он упал в кресло без задних лап и решил съесть пупыршон, чтобы подкрепиться.

* Пупыршоны – самые распространённые овощефрукты в Пухляндии. Они похожи на огурцы со вкусом арбуза и запахом киви. Учёные пухи до сих пор спорят, фрукты это или овощи.

— Мамочка, почисть мне, пожалуйста, пупыршончик. Я голоден, как сто крюков! – крикнул было Василёк, но потом вспомнил, что мамы у него нет, и пупыршон ему придётся чистить самому.

Он направился в кухню. Дело это было не из лёгких — почти каждая третья доска в полу была сломана. Если неаккуратно наступить, можно провалиться в подвал. Поэтому Василёк по дому не ходил, а прыгал – с доски на доску. Он то и дело подпрыгивал слишком высоко и взлетал до самого потолка. Из-за этого потолок был весь в дырках, как решето. Осенью туда лил дождь, зимой сыпал снег, и Василёк обычно ходил (вернее, прыгал) по дому с зонтиком, в валенках и в тёплом пуховике*.

* Cлово «пуховик» земляне (тссс!) заимствовали у пухов, которые его изобрели. Пухи делают пуховики из собственного пуха, который падает с них весной, когда они линяют. Делать пуховики из пуха гусей или других животных им и в голову не придёт. Пухи разводят гусей исключительно для того, чтобы те щипались, – очень уж им нравится, как гуси щиплются.

Пока я рассказывала про пухов и гусей, Василёк добрался до пупыршона и уже хотел было его проглотить, как тот выскользнул из его лапок и провалился под пол. Василёк юркнул в подвал, но вместо пупыршона поймал что-то мягкое и пушистое.

– Ой! – вскрикнул он, прекрасно зная, что единственные пушистые существа, живущие в его доме, кроме него самого, – это мыши.

Василёк выпустил попавшегося мышонка и со вздохом осмотрел своё разваливающееся жилище – даже подвал был дырявым.

– Нет, это никуда не годится! Нужно всё это починить, – пробормотал старший преподаватель себе под нос.

Беда была в том, что он не умел ничего чинить. Он умел только мечтать. Мечтал он больше всех в городе, у него даже была медаль – «За выдающиеся мечтательные способности». А вот молотка с гвоздями не было. И даже если бы они были, Василёк бы вряд ли догадался, что чем нужно забивать, потому что никто его этому не научил.

«Вот если бы у меня был папа, он бы мигом заделал все дырки в полу, все вмятины в потолке и расставил бы мышеловки!» – подумал Василёк. У идеального папы было бы целых шесть лап, чтобы быстро всё чинить, и крылья, чтобы на нём можно было полетать! А ещё папа носил бы в рюкзачке на спине ракетный двигатель – для полётов в космос…

Василёк мечтательно вздохнул и выдохнул перламутровое облачко.

Облачко повисло над ним, как воздушный шарик, сотканный из молочно-белых одуванчиков. Он обнял это облачко и выпустил его наружу через окно. Оно полетело высоко-высоко, как папа Василька, – если бы он умел летать, если бы он был.

– Что толку мечтать! Папа от этого не появится, – прошептал Василёк.

«Как же так! Мечты спасают нас от крюков! Благодаря твоим мечтам родина в безопасности!» – возразил ему внутренний голос, обожавший спорить.