Эллейн Уэбстер - Толковый словарь Эс Джей

– Это вы так обгорели или у вас настолько чувствительная кожа?

Вот так. Прямо здесь. Сложно было удержаться.

Новая Я хочет спросить: «Это у вас словесный понос или такая невероятная грубость ?» Но Старая Я еще сильна. Привычки, которым следовал всю жизнь, сложно изменить. Я прячусь за волосами.

Мама хватает продукты, запихивая их в сумки с рвением паникера, закупающегося перед концом света.

– Моя дочь страдает от сильной экземы.

О боже. Приехали. Заберите меня отсюда. Сейчас же.

– С этим не так просто жить, знаете ли.

– Мам! Это обязательно?!

– К вашему сведению, это называется хронический атопический дерматит, – продолжает мама, не обращая на меня внимания. – Это кожное заболевание. Расстройство аутоиммунного характера. Ужасная, жестокая болезнь. Слышали что-нибудь об этом?

Девушка мотает головой. На ее лице выражение: «Боже мой, леди. Простите, что спросила».

– Ее вины в этом нет, – продолжает разглагольствовать мама. – Это не психосоматика. Это по-настоящему. И она очень расстраивается, когда кто-то указывает на это.

– Мам…

– Я еще не закончила! – Она поворачивается обратно к девушке. – Я водила ее к бесчисленному количеству докторов. Ее осматривали больше врачей, чем платьев у вас в шкафу, юная леди.

Когда моя мама в ударе, ее не остановить. Она как заезженная пластинка, которую никто не выключит. Мама собирается рассказать кассиру историю моей жизни и не видит для этого никаких препятствий. Скоро по всему городу разлетится новость: «Познакомьтесь с новым местным фриком – Эс Джей» . Круто для создания новой себя.

Мама продолжает:

– Я испробовала всё, что только возможно: лосьоны, рецепты врачей, домашние средства. Ничего не помогает. Ничего . Мы сошли с ума, стараясь понять, в чём причина. Домашние животные, трава, пыльца, еда – это может быть что угодно! Как, черт возьми, нам знать то, что даже врачам неизвестно?

Девушка поднимает руку, подзывая старшую по смене.

– Мне нужно в уборную. – Она даже не стала ждать, пока ее кто-то сменит. Просто оставила нас у кассы.

Как только девушка оказалась вне зоны слышимости, я взрываюсь:

– Мам! Ты серьезно?!

Мама закрывает лицо руками.

– Я знаю. Я опять это сделала.

– Ты могла просто сказать, что я обгорела на солнце. Мы обычно так всем и говорим. Это намного проще, чем объяснять всё это!

– Я просто… Я устала от вопросов, Саманта. Они как будто думают, что я плохая мать. Будто я не обращаю на это внимания… Не знаю, почему мне пришло в голову, что переезд в другой город станет…

Я останавливаю ее:

– Мам, я привыкла к этому. Всё в порядке.

Но на самом деле я никогда не привыкну. Я это ненавижу. Ненавижу свою кожу. И больше всего ненавижу себя за то, что никак не могу на это повлиять.

– Нет, не в порядке , Саманта. Нечестно, когда люди заставляют тебя чувствовать себя не такой, как все.

Я не утруждаюсь объяснениями, что это она заставляет меня чувствовать себя не такой, как все.

Хватаю сумку с продуктами.

– Давай отнесем это домой. Девочка, с которой мы разговаривали, может быть, уже ждет. Я бы хотела поехать с ней покататься.

Женщина средних лет с жесткими седыми волосами и табличкой с именем «Рита» занимает место за кассой. У Риты в карман фартука засунуто два с лишним десятка ручек. Я хочу спросить ее зачем, но она заводит тот же сценарий, что и девушка до нее:

– Здравствуйте! Как прошел ваш день?

Мама сжимает губы и продолжает паковать продукты.

– День был совершенно потрясающий, – говорю я. – Спасибо, что спросили, Рита!

Она смотрит на меня и громко и протяжно свистит.

– Бог ты мой! Кто-то провел слишком много времени на солнце? И забыл нанести защитный крем?

Мама выглядит так, будто вот-вот взорвется. Я смеюсь.

– Да, я сейчас как свекла.

– Вам стоит обратить внимание на крем с защитой 50+, милая. – Она бросает взгляд на маму, будто говоря: «Купи крем, скряга!» – В седьмом ряду. Он сейчас по специальной цене: шестнадцать девяносто пять.

– Спасибо, Рита. У меня дома есть. Я просто забыла его нанести.

Мама сует комок наличных в руку Риты, хватает продукты и вылетает за дверь.

На парковке с мамой случается взрыв номер два. Она ругается и продолжает говорить о том, какие люди грубые, невнимательные, нечувствительные и глупые. На нас смотрят все вокруг: грубые, невнимательные, нечувствительные и глупые люди. Одна старушка качает головой.

– Мам, мы можем уже ехать?

– Да, да. Хорошо.

Я забираюсь на переднее сиденье – к счастью, стекла у нас затемненные. Если так прошел наш поход в магазин, что будет в моей новой школе?

Не уверена, что хочу знать ответ.

Мы были дома уже десять минут, когда прозвенел звонок. Это Лив-или-Ливви (именно в тот момент я решила называть ее Ливви). Она стоит у крыльца в таких же кроссовках, как у меня. Должно быть, съездила домой и переобулась.

– Готова? – спрашивает Ливви, собирая темные кудряшки в хвост и надевая повязку на голову. Ее длинные загорелые ноги блестят на солнце.

– Идем! – выкрикиваю я через плечо.

Я хватаю велосипед из гаража и с трудом еду вниз по дороге. Наш новый дом стоит на холме, и подобраться к парадной двери – всё равно что вскарабкаться на египетскую пирамиду. Папа говорит, что земляные работы потребуют целого состояния. Мама напомнила ему, что это собственность департамента образования и они, скорее всего, смогут себе это позволить – с учетом всех продолжающихся сокращений. Подозреваю, это был сарказм.

– Всегда хотела скатиться с этой горки, – говорит Ливви. – Ты не пробовала?

Это действительно приходило мне в голову. Как и то, что мне уже тринадцать вообще-то. Кататься с горок – это совсем по-детски.

– Наверное, если бы попробовала, груди было бы больно. – Ливви обхватывает свою грудь. Только сейчас я увидела, что ее грудь уже вполне обрела свой постоянный адрес. Моя пока еще в пути. – Они мешаются, правда?

– Ну да.

– Мне подарят новый велосипед на тринадцать лет, – говорит Ливви, маневрируя и забираясь на велик. Ее велосипед ярко-розовый, помятый, с корзиной с желтым цветком. – А когда тебе будет тринадцать?

Я запрыгиваю на велик и следую за ней.

– Было в прошлом месяце.

– А, черт. Ты могла попросить новый. Хайди и Мали тоже получат новые велики.

– Кто такие Хайди и Мали?

– Девочки из школы.

– Они твои подруги?

– Вроде того.

Не понимаю, как можно быть с кем-то вроде друзьями .

– Поедем к Большому лобстеру [6] Большой лобстер – достопримечательность Кингстона. Представляет собой скульптуру лобстера высотой семнадцать метров. Был открыт в 1979 году для привлечения внимания к расположенному поблизости ресторану. Сегодня считается одним из самых ярких примеров «больших скульптур» Австралии, число которых в стране превышает сто пятьдесят. , ладно? – предлагает Ливви.