Владимир Радимиров - Сын Ра. Волшебный эпос

Смиря же, как на место заявился, так на камешке поодаль моста угнездился и пить захотел, поскольку от жары, а больше от страху, ажник он упрел. Посидел толстяк там истукан истуканом, глядь – а пламя на реке стало стихать.

И тут невдалеке ворона вдруг как каркнет! Смиряха даже подскочил от неожиданности. Обернулся он стремительно, смотрит, а возле него старушонка горбоносая стоит.

– А-а-а! – заорал Смиряй, на задницу падая. А ведьма ему улыбается.

– Здравствуй, – говорит, – Смиряй, кухаркин сын!

– З-д-д-равствуй, б-бабушка!

– Жарковато тута, не правда ли? А зато я тебе гостинца притаранила. Не желаешь ли отведать бурды моей славной?

– А это что ещё за штуковина? – любопытство Смиряя взяло. – Кажись, я такого питья отродясь не пивал…

– Ну а ты попробуй, не пожалеешь, – старуха ему лапшу на уши навешивает. – Цари с князьями, да бояре с друзьями чудо-бурду пьют да весело живут. И ты, Смиряй, с ними сравняешься, коли к бутылочке сей припиявишься!

И протягивает ему пребольшую в руке бутыль.

Смиряха как хлебанул с горла́ бурды сей отравленной, так мгновенно, дурак-невежа, и ожадовел, после чего в бутылищу ущерепился и выхлебал её до самого дна, прям не оторвать, ёж его в дребадане рать! В один момент он захмелел, об землю рылом шмяк да и захрапел, что твой хряк.

Как раз в это времечко и Яваха туда подгребает. Смотрит – дозорный его мертвецким сном спит, почивает, и ничто его более не колупает. Попытался Яван его разбудить, только легче колоду придорожную было бы оживить. Да уж, нету пуще, видно, изъяну, коли дозорный лежит в стельку пьяный!

А тут с той стороны неожиданно шум да гром ужасные раздалися, и клубищи пылищи вдалеке поднялися. Смотрит Яван и видит: на сером конище огромный змеище к мосту мчится, а рядом с ним страшенная серая псина семенит, да над головою серая ворона кружит.

Подъехало чудище к мосту и только на него ступило, а конь-то его возьми и споткнись. Да и собачища воем вдруг завыла, а ворона встрепенулася и закаркала, будто её кто давит.

Остановился змей, обернулся, туда да сюда посмотрел, озлел да и зашипел:

– Это ты почему, колбасный фарш, спотыкаешься? Нешто чуешь запрет? Так противников у меня нет. Может, только Явашка Коровяшка потягаться со мною мог бы, да его-то сюда не просят – невесть где его ангелы носят…

Тут Яваха с горочки – шасть! – и захлопнул змеищу пасть.

– Приехали! – орёт он властно. – Далее ходу нету!.. Ишь повадилась всякая нечисть на наш свет хаживать да людей не уваживать. Ты кто такой есть, чтобы через мост переть? А ну отвечай – не немой ведь чай!

Опешил змей вначале от Явановой отчаянной наглости, надулся весь, зашипел. А потом вдруг как захохочет!

Пригляделся к нему Ванюха – ну, думает, и урод! Голов-то у змея, словно опят на пне: двенадцать где-то, не менее. Одна другой, значит, больше и жутче, и никакая прочих не лучше. Да в придачу ещё какие-то несуразные, а морды на каждой разные и красками цветастыми обмазанные. И опять же – что ни харя, то своё у неё выражение: эта вот зла, а та, как у козла, третья благостная, четвёртая сладостная, тута хитрющая, а тама смеющая… А лап-то у змея числом шесть, и в каждой лапище то кинжалище зажат, то булавище, то склянка с ядом, то в чёрном переплёте книга, ну а на последней лапе – из пальцев свёрнута фига. И хвостов у чудовища аж целых три было, да на конце каждого хвостищи – острое жало торчит.

Оглядел пресмыкающего Ваня, и на хохот его – ноль внимания. Помалкивает… А змей тем временем смеяться перестал, посмотрел жадно на богатыря двадцатью четырьмя жёлтыми глазами и, очевидно главная его морда, толстая такая да самодовольная, превесьма напыщенно к Явану обратилася:

– О, доблестный витязь! Мы, мудрый Хитровол, прямо сказать, поражены храбростью, с каковой вы нам, сыну Чёрного Царя, перечите и всяки грубости нам речете. Видимо, обладаете вы истою силою, чтобы этак хаметь, а не то придётся вам пожалеть… Не соизволите ли вы своё имя-прозвище нам назвать, а?

– Хм! Яван я, Говяда, не боящийся змеиного яда!

После этих слов Ваниных змеев пёс заскулил и наутёк пустился, а ворона закаркала гадко – и тоже оттуда пропала. У змея же на мгновение аж глаза от страха остекленели.

Однако он быстро опамятовался и с такими словами к Явану обратился:

– Ба-а! Какая удача! Давно я вынашивал планы познакомиться с сыном Небесной Коровы! Рад! Рад очень!.. Нам, дорогой Яван, теперь непременно нужно подружиться!

Смешно Ване стало.

– За предложение благодарствую, – змею он скаазл, – да только грязью играть – руки марать. Так что, ваше змеиное преосвященство, извините и назад валите! Ага – вон туда!

И он указал змею направление за реку.

– Напрасно вы так, Яван Говяда, напрасно, – скривился змеина главной орясиной, – я ж как лучше хочу, ага! А высшая благодать – это власть. Вла-а-сть!!! Заживём мы с тобою всласть – и богу угодим, и себя не обидим. Благо же, Яван, три вещи дарят: ум, сила и злато!

– Слышь ты, властолюбец поганый, и запомни-ка навсегда: звать меня Яван Говяда – и мне злата не надо!

– Ну, злато, не злато – но образы божьи ведь людям надобны. Маливаться-то без них как?!

– А у нас они уже имеются – и делать ничё не надь!

– Ах, вот оно что! И каковы они, позвольте спросить?

– А вот какие: солнце… месяц… вода… огонь… земля… и воздух. Неплохие образы, а? Сама природа!

– Экий же вы болван, Говяда Яван! – воскликнул змей в досаде.

Но он тут же лицемерно улыбнулся во весь рот. Зато другие головы смотрели на Ваню весьма сурово.

– Ой, извините – сорвалось! Погорячился!.. Но, при всём к вам уважении, Яван – вы дурак. Недоумок, ага!

Яваха же весело рассмеялся.

– Верно, – он сказал, – я дурак и есть. А ты зато шибко умный… Только ум без разума – беда. Али не слыхал?

– Вы плохой раб божий, Яван – вольнодумец!

– Э-э, не могут дети Ра быть его рабами! Фигня это! Мы так и зовёмся – Ра сыны, а страна наша – Расияньем прозывается. Мы издревле православные – на том стоим, стояли и будем стоять!

– Чуш-ш-шь…

– А ежели мы лиху не даёмся, поём да смеёмся, то мы Ра душой отдаёмся – радуемся, значит. Вот это и есть наша ему жертва, когда мы добро чаем, а от зла отбываем. А славословие Богу мы такое любим орать…

– Это, интересно, какое?

– А вот какое: Ура! Ур-ра! Ур-р-а-а-а-а!!!

– Да ты опасен, друг мой, оч-чень опасен! – прошипела еле слышно самая малая гадова голова.

И вдруг – сверк! – словно молнии, выбросил змей сразу две свои длинные лапы с зажатыми в них кинжалами, да вдобавок ещё маханул хвостовыми жалами! Чиркнули лезвия острые и жала смертоносные по белому Яванову телу, но никакого вреда, противу змеева ожидания, ему не сделали – спасибо броне небесной, материнскому дару! – неуязвим Яван оказался для подлого удару.