Игорь Святкин - Keep out 2

– Я думал, вдруг сглупите – скажете случайно. И я домой пойду с чувством полной просветленности. Если ты не почемучка, ляг спать на мягкую кровать. Я свою часть сделки выполнил. Принял правильное решение. Так что дайте то, что вы мне обещали. Я на верном пути?

– Глупим, но только ради дурной шутки. Кстати, здесь никто тебя не укусит: ни змея, ни волк, ни лев. А мы стараемся завязывать себе бант на функцию «Чтение мыслей и будущих ситуаций», чтобы ослеплять ее. Разговаривать с тобою было бы категорически невозможно. (Хотя и так довольно сложно, ведь ты тупой.) Естественные вещи, не правда ли?

– Думаю, да.

– Должны признать, ты своеобразно исполнил часть своей сделки. Нам понравилось.

– Надеюсь, больше приключений не будет?

– А почему ты отказываешься от приключений?

– Надоело. Просто хочу вернуться домой. Я иду в верном направлении?

– Да, конечно, Джонатан.

– Правда? Это не очередные игры или еще что-нибудь? Хотя какой смысл у вас спрашивать?

– Нам хотелось бы, чтобы ты поучаствовал в одном очень серьезном опросе. Хочешь узнать зачем?

– Да бросьте вы! Мне не хочется участвовать в этом. Задавать вопрос «Зачем». Как-то изначально надоело.

– Ты боишься нас, Джонатан?

– Думаю, нет.

– Почему?

– Во-первых, потому что вы меня еще не пугали. Я иду себе в свое удовольствие к женщине, которую всю жизнь мечтал вновь увидеть.

– Нам одиноко, Джонатан.

– И почему же?

– Люди совсем перестали нами интересоваться. Вернее говоря, какой-то некрасивый у них интерес стал. Почти смеются над нами. Мы как шутка, как клоуны.

– Это ваши проблемы. Что, не хватает грозного всемогущества? Чужого страха? Это же не убавило у вас сил?

– Нет.

– Да и самое забавное, что полноценного признания вашего существования нет. Допустим, вы где-то есть. Все такие умные, сильные. И что от этого? Что я могу сказать на примере собственной жизни? Вы мне ее испортили. Вы уничтожили детский загородный лагерь «Держись подальше» со всеми находившимися там людьми. Как корабль назовешь, так он и поплывет. Вы как террористы. Какой мотив? Зачем нужна эта акция? В лагере была девушка по имени Виктория Радужная, и она хотела сказать, что мы с ней помолвлены. А тут вы со своими кубами. Я всю жизнь был человеком мнительным, обидчивым, неправильным. С самого подросткового возраста. А этот случай вообще перевернул абсолютно всё в моей голове. Дурные ростки образовали джунгли, дурная кровь вскипела – и я совершил жестокое убийство. Вы понимаете, что вы натворили?

– Это не урок морали и этики для высших существ, Джонатан.

– А это и не общение между низшим и высшим классом. Раз снизошли до общения со мной, так и слушайте моё мнение.

– Мы просто шутим, Джонатан.

– Хорошие у вас шутки!

– Мы ведь вылечили твою душу, успокоили.

– Ага, сначала вы страшным образом ломаете мою жизнь, а потом чудесным образом лечите, успокаиваете мою душу. Готово! Сон, сон во сне, астралы, воображенья, амнезии, фантастики, прочь!

– Мы просто так не исчезнем.

– Боже мой, что вам еще нужно от меня? Я уже на вашей территории.

– Да, еще кое-что осталось.

– Неужели вас волнуют какие-то крошечные различия, так сказать, субъективно положительные или отрицательные, между человеческими особями (точками) для того, чтобы одного увлечь своими детскими играми… пшпуре… кряк! ляуля… шшшшш… [помехи в связи, Джонни подзабыл, как говорить]… Просто потому что кто-то не задаст определенных вопросов, слишком детских, чтобы быть взрослыми, слишком взрослыми, чтобы быть детскими. Я та же средняя величина, но, так сказать, всё еще не повзрослевшая. Годы за спиной есть, но события зрелости не свершилось. Алиса мужского пола и солидного возраста в инопланетном Зазеркалье. Аномалия. А вы гово…уше…жфодед! Вур кинталкл!.. шшшшшшш…

– Прекрати, Джонни! Навеваешь скуку. Ты так подробно разглагольствуешь, что мы сейчас расплачемся, – сказали инопланетяне голосом юной Алисы Лидделл. – Кажется, нам стал приедаться твой писк. Тебе восемьдесят лет, а не двенадцать! Для человека это должно быть важно, поверь. Хотя на самом деле нет. А еще так беспечно заявляешь о своей детскости! Ты не дурак, случаем?

– Вы провокаторы. Сами первые начинаете, а меня обвиняете. Я могу идти сам по себе.

– А наш дружок думает, наверное, что он единственный? А?

– Ну вот, вновь демонстрируете это! Нет, я так не думаю. Я не создаю никаких научных теорий. Но для этого раза, раз уж вы есть, скажу, что всяких «людей» и разумных существ во Вселенной очень много. Это не теория, повторюсь. Просто мысль для этого раза. Очень много «единственных» и «избранных». Так много, что если их всех проафишировать, то все мы – «единственные» мигом обесценимся. Зачем опять валять дурака? Вы поняли всех людей во все их времена за микросекунды. Но жизнь продолжается, и продолжается инерция мышления. Вы никому не нужны, но уровень самомнения от этого не снижается. Наоборот оно даже проголодалось. Живете в собственном мире. Фантазеры, несчастливцы. Жалко вас, слезы. Слезы текут ручьями, слезы текут морями, слезы текут океанами. Безграничность положительного и отрицательного. Разбирайте задаром! Пожалуйста, люди, обратите же внимание на инопланетян и их тарелки! Пожалуйста, умоляем. Просим. Иначе они умрут с голоду. Подайте им на пропитание! 2008 год на дворе, они тоже хотят есть. Не проходите мимо!

– Где ты видел тарелки? Тебе нужны летающие тарелки?

– Нет. Насмотрелся в кино в своё время.

– Мы могли бы взорвать твою планету. В частицы тебя сломать и склеить обратно. Страшно?

– А на центральной площади крупного города Земли выступить не планируете? Может быть, боитесь ответственности? Ты либо уничтожаешь, либо порабощаешь, либо создаешь почву для прекрасной многовековой дружбы. Может, еще какие-то варианты есть. В тени, например, быть. Зачем-то. Банальная болтовня.

– Спасибо, ты нас вразумил. Обязательно напечатай книгу «Общение с инопланетянами по Вудворду (психология астрономии)».

– Мы с вами говорим на разных языках, или вы притворяетесь зачем-то.

– Притворяемся.

– Большое спасибо за откровенность. И за полезную беседу тоже.

– Пожалуйста. Обращайся.

– Если хотите, можем закончить наш замечательный разговор.

– Ты зациклился на театральности нашей встречи. Это хорошо. Хочешь испугаться? Можем устроить, но не любим такого. Не любим простоту исхода. Не любим насилие – оно нам приелось. Так давно приелось… Столько уж воды утекло… [изображая старческое кряхтение] кхр-кхр… О, неужели ты думаешь, что это нас забавляет? Ты слишком кислого о нас мнения, дружок. Впрочем, нам и это приятно. Нам всё приятно: и доля, и целое. Мы идеальные в своей противоречивости. Кстати, не хочется тебе говорить, но у тебя нет ни единого шанса нам что-либо плохое сделать. Мы можем с легкостью хамелеонствовать во многих вопросах. Мы можем обратиться точной копией любого существа и материи. И никто не догадается, что это были мы. Никто и никогда. Мы не хвастаемся – мы просто так говорим.