Лейна Шак - Дети Света

– Что, постелька показалась тебе не слишком мягкой? – неожиданно переходя за злобное змеиное шипение, обратился к нему солдат, пододвигаясь вплотную и обдавая волной едкого запаха пота и совершенно непонятной Герду ярости. – Или, может быть, воздух не слишком свежим, что ты сбежал из-под тепленького бочка своей суки-мамочки?

Герд настолько обалдел, что даже не сменил позы – так и смотрел прямо перед собой в стол, сжимая ложку в руке.

– Какая разница, если мы оба оказались здесь? – хрипло ответил он, все еще надеясь уладить дело миром.

– Ненавижу вас, подстилок бабиловских! – уже касаясь губами уха Герда прошептал тот. – Живете там себе на всем готовеньком, горя не знаете, а потом вдруг героев из себя строить начинаете, в бега подаетесь. Только кишки у вас, ублюдков, слишком тонкие и нежные для реальной жизни. Через неделю здесь плакать начинаете, умоляя вернуть вас обратно, и мамочек во сне зовете. Еще бы, освободители клятые, вы там жируете за наш счет, а мы тут подыхаем без еды, воды и воздуха. Суки!

Дальше все происходило, как во сне. Время резко замедлилось, воздух загустел, а сам Герд будто налился свинцом. Он видел, как слева по направлению к нему двигался волосатый кулак, слышал, как что-то хрустнуло. Чувствовал, как неумолимо приближался пол, его прохладу щекой. Но все это происходило, как не с ним. Герд только безмерно удивлялся, как мог этот совершенно не знавший его человек говорить с такой уверенностью столько глупых бессмысленных слов.

А потом время побежало с прежней скоростью. Герд открыл глаза, вспоминая знакомый, но успевший позабыться привкус железа во рту. Оперся ладонями о пол и поднялся, попутно проводя языком сначала по верхнему ряду зубов, а потом по нижнему. Все на месте. Осторожно подвигал челюстью. В порядке. Что же тогда хрустело?

Герд выпрямился и нашел, что в зале ничего не изменилось, а его падение осталось незамеченным – замечать попросту было некому. Герд обернулся на лавку, с которой упал. Напавший на него солдат, обхватив левой рукой свой правый кулак, баюкал его и сдавленно стонал. Значит, вот чья хрустнула кость. Герд удовлетворенно хмыкнул, для обидчика боевая подготовка, очевидно, проходила зря, если он до сих пор не усвоил, как нужно наносить удар, чтобы не повредить собственную конечность. Герд вернулся к столу, залпом опустошил стакан компота и рассовал хлеб по карманам. Затем нарочито расслабленно двинулся к выходу.

– Еду нельзя выносить за пределы столовой! – прилетело ему в спину.

– А ты пожалуйся на меня кому-нибудь, – не оборачиваясь, бросил он и вышел.

Нельзя было сказать, что разбушевавшийся солдат был не прав уж совершенно во всем. Не в том, что они, мол, в Бабиле, катались, словно сыр в масле, нет, конечно. А в том, что Герд действительно на второй и самой тяжелой неделе своего пребывания в учебке был на грани того, чтобы сбежать. В свое оправдание он мог сказать только то, что точно знал – подобные мысли время от времени посещали головы всех новобранцев без исключения, вне зависимости от того, откуда они прибыли. Герд этим не гордился, но иногда и ему очень хотелось сдаться и послать все куда подальше. Ему снились уютная обстановка деревянного коттеджа Олвы и ее стряпня. Ему снились зелень леса, голубая гладь озера и простор. Ему правда хотелось домой, к нормальной жизни. Увы, никакой нормальной жизни больше не существовало, и Герд это прекрасно сознавал. Остальным новобранцам, может, и было куда возвращаться, но только не ему.

Не было больше для него ни дома, ни семьи. Ничего. Был только этот мир – мир невыносимой жары, песка и жгучего солнца. И то, где-то там, на поверхности земли. Здесь же, в ее недрах, был мир полный мышечной боли, бессонницы и какого-то полного отупения души. Только этот мир борьбы за выживание. И у самого Герда было только два выхода: либо смириться и принять эту новую реальность, чтобы закалиться и подготовиться к поискам Даяны, либо бесконечно сожалеть о том, чего у него, по сути, никогда и не было. И Герд твердо выбирал первое.

А потом в учебку заявилась Сандал. Утром Герда вызвали к командиру взвода, чего прежде не бывало, а когда он явился, его уже поджидала генерал-полковник, вольготно устроившись на снаряде. Самой Баклажана было не видать.

– Как жизнь? – утробно промурлыкала Сандал, довольно жмурясь.

Герд жутко разозлился и ничего не ответил, а генерал-полковник показательно вздохнула, изображая разочарование, затем лениво потянулась и снова заговорила, специально растягивая слова:

– Ралла тебя хвалила, говорит, ты делаешь успехи. Она тобой довольна.

– Кто? – не понял Герд.

– Ралла – твой командир здесь. Ты что, не знаешь имени своего командира взвода? – Сандал подняла брови. – Как ты вообще выживаешь? Ну да неважно… о чем бишь я? Ах, да! Особенно ей приглянулись твои легкие, она восхищенно сравнила их с поршнями. – Генерал-полковник оскалилась.

Герд скорее дернул, нежели пожал плечами:

– Слова от нее доброго не слышал.

Сандал расхохоталась, запрокинув назад голову. Ее смех, прерывистый и глухой, напомнил собачий лай.

– Такая уж у нее работа, – утирая уголки глаз, ответила она.

Герд промолчал. Сандал снова вздохнула – на этот раз вполне искренне – и задумчиво постучала ногтем о клык.

– Я забираю тебя отсюда, собирайся.

– Я неплохо стреляю, но вот с ведением ближнего боя у меня пока все не так гладко, – нехотя возразил Герд, засовывая руки в карманы, что было, конечно же, не по уставу.

– А я тебе на что, лапушка? – Сандал ехидно блеснула глазами и зубами. – Я, конечно, не настолько великолепна, как старина Нилс, но тоже кое на что сгожусь. – И она гибко спрыгнула со снаряда. – Можешь идти за вещами.

Герд развернулся и двинулся на выход.

– И еще кое-что, – на полпути остановила она его, – возвращаясь к тому происшествию месячной давности, свидетелем которого я стала, и дерзким словам, слетевшим с твоего наглого языка. – Герд обернулся и настороженно посмотрел на нее исподлобья, прямо как учил Нилс. – Тогда никаких последствий не было, сейчас их тоже не будет, но только в первый и последний раз и только потому, что я тебя заранее о них не предупреждала. Я скажу это только один раз, Герд, – и голос ее стал угрожающим, под стать взгляду, – в следующий раз, когда тебе захочется нагрубить старшему по званию, рекомендую прикусить себе язык. Или мне сразу его прижечь для пущей острастки? – Герд замотал головой. – Чудно! И руки из карманов тоже, будь добр, достань.

Герд разжал кулаки и вынул руки из брюк. Он сразу поверил, что Сандал вполне способна взять и прижечь кому-либо язык. Внутри поселилась уверенность – наказывать своих подчиненных генерал-полковник умеет.