Ксения Пашкова - Ник и Ясмина

Тихо идя по длинному коридору, я обдумываю самые худшие варианты развития событий. Удивительно, но забравшийся в дом грабитель пугает не так, как шанс столкнуться один на один с мамой. Когда отца и брата нет рядом, она без преувеличения другой человек, с которым никто из них не знаком. Наверное, открывшись мне, она хотела показать, насколько «особенной» меня считает.

На кухне оказывается завтракающий папа, и это не самый плохой исход.

Заметив меня на пороге комнаты, он молча кивает и возвращается к еде.

– Привет, а ты чего дома? – я еще раз осматриваюсь, опасаясь, что мама все-таки здесь.

– Вчера допоздна работал и на один день взял отгул. Лара (так он называет маму) справится с сегодняшними встречами и без меня.

– Понятно, – я киваю, понимая, что наш очередной разговор зашел в тупик. – Я пойду в душ, мне на учебу скоро.

– Скажи, Ясмина, – начинает он таким требовательным тоном, что у меня подкашиваются ноги, – правда, что у тебя ухудшилась успеваемость? Лара сказала, что тебе единственной вернули на переработку курсовую работу. Ты же понимаешь, что это недопустимо?

– Не единственной, – я умолкаю, решив не оправдываться. Именно он учил меня никогда не сравнивать себя с другими. – Мне осталось переделать совсем немного.

– Хорошо, мне не хочется переживать еще и о подобной ерунде, – он берет бумажный полотенец и медленно вытирает испачкавшиеся уголки рта. – Вы с братом уже достаточно взрослые, чтобы решать свои проблемы самостоятельно, не втягивая в это нас.

– Я и не собиралась, пап, – я закусываю нижнюю губу, но все равно произношу то, что собиралась, – мама, как всегда, все преувеличивает.

– Довольно, – он поднимает руку, – поведение твоей матери – не тема для обсуждения. Отправляйся на учебу. Я надеюсь, что разговор на подобную тему состоялся в последний раз.

– Так и есть, – мне ничего не остается кроме как кивнуть и уйти прочь.

Именно папа причиняет маме так много боли, именно он сделал ее такой, и я искренне не понимаю, почему в таком случае он всегда ее защищает? Как так выходит, что никто из родителей никогда не оказывается на моей стороне?

По дороге на учебу я делюсь планом переезда с Лунарой. Она целых полчаса пытается меня переубедить, но, осознав всю тщетность этой затеи, соглашается помочь. Сидя в автобусе, мы вместе просматриваем объявления, пытаясь найти наиболее удачный вариант. Какие-то квартиры отпадают из-за удаленности от университета, какие-то из-за цены, а какие-то из-за негативных отзывов об арендодателе.

– Может, стоит рассмотреть студии с большой площадью? – спрашивает Лу, когда мы уже выходим из транспорта и движемся в сторону универа.

– Утром мама снова говорила про соседа, – я устало вздыхаю, – сказала, что обязательно хочет с ним познакомиться.

– Знаю, что врать нехорошо, но ты можешь привести ей под видом соседа абсолютно любого парня с учебы.

– Ты всерьез советуешь мне обмануть маму? Твою, на минуточку, новую лучшую подругу! – я делаю вид, что шокирован и оскорблен ее предложением.

– Замолчи, – она яростно пинает меня в бок локтем, и я едва не падаю в сугроб. – Просто лично мне невыносима мысль жить с незнакомцем. Я бы что угодно сделала, лишь бы избежать такой участи.

У меня вырывается смешок, чего не случалось уже очень давно. Мы с Лу переглядываемся, одновременно удивившись и обрадовавшись этой маленькой победе.

– Как представлю, что кто-то лежит в моей ванне! – подруга хватается за голову. – Бррр!

– Может, получится найти кого-то из знакомых? Пустим клич по универу. Вдруг кто-то найдется.

– Хорошая идея, – она согласно кивает, – уж точно лучше обмана моей дорогой подруги.

Я снова коротко смеюсь. Может, постепенно все и правда вернется в прежнее русло. Сейчас мне тяжело и больно даже надеяться, но эта мысль яркой вспышкой проносится в сознании, и ничто не способно ее остановить.

На первых двух занятиях я снова ловлю на себе взгляды Ясмины, но теперь она обнаглела настолько, что даже не пытается это скрыть. Мое относительно умиротворенное состояние дает трещину. Яс подобным вниманием в очередной раз напоминает мне о том, что я сделал. На перерыве я не выдерживаю и срываюсь с места, следуя за ней в коридор.

– Куда это ты собрался? – окликает меня Лу.

– Нужно кое с чем разобраться, дай мне пять минут.

– Хорошо, но…

Она говорит что-то еще, но я уже ничего не слышу, потому что выбегаю из кабинета и принимаюсь глазами искать эту негодяйку. Ясмина, скрестив на груди руки, стоит у окна и смотрит в пол.

– Что интересного показывают? – спрашиваю я, подойдя к ней.

Она окидывает меня с головы до ног небрежным взглядом, словно говорить с ней запрещено законом.

– Ты о чем?

– Ну, ты так внимательно изучала пол, – я пожимаю плечами, – вот я и спрашиваю, что там такого интересного?

Она даже не удосуживается хоть что-то ответить и демонстративно поворачивается ко мне спиной. Вот же…!

– Я – парень не гордый, обойду, – несколько шагов, и я снова оказываюсь перед ней.

– Что тебе нужно, Ник?

– Чего, блин? – хочется рассмеяться ей в лицо. – Это же ты задалась целью проделать во мне дыру.

– Не понимаю, о чем ты, – ей удается сохранять невозмутимость. Вот это выдержка. Годами что ли практиковалась в изображении показного равнодушия.

– Ты серьезно будешь отрицать, что пялишься на меня часами напролет?

– А что, по-твоему, там есть, на что смотреть? – казалось сделать еще более скучающий вид уже нельзя, но нет. Можно.

– Ты так решила надо мной поиздеваться? – мне представлялось, что все только и будут, что жалеть меня. К подобной жестокости я оказался не готов. Не понимаю, как Лу могла дружить с таким человеком?

– Почему же поиздеваться, – она задумчиво подносит указательный палец к подбородку, – может, мне нужен твой совет. Ты же теперь разбираешься во всей этой теме, да?

– В… какой? – я слышу, как в висках громко стучит кровь.

– Пока тебя не было, Ник, – она говорит настолько отстраненно, что мне становится жутко при виде ее пустого невидящего ничего вокруг взгляда, – все говорили о том, что ты сделал. Их так волновал один единственный вопрос. Знаешь, какой?

– Догадываюсь, – будто не своим голосом отвечаю я. – Ты поэтому так на меня смотришь?

– Я сама не своя с тех пор, как узнала, что ты хотел умереть.

У меня внутри все замирает. Еще никто так открыто не говорил со мной о случившемся. Ни у кого не поворачивался язык говорить о смерти, как о чем-то обыденном.

– Почему? – у меня неожиданно пересыхает во рту. – Почему ты сама не своя?