Сергей Щуковский - Залавруга, или Все фантазии воплощаются в жизнь… Повесть

© Сергей Валентинович Щуковский, 2021

ISBN 978-5-0053-5088-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Куда летят тучи? – спросил Костик, задрав к небу голову и рассматривая медленно плывущие облака.

– Смотря, куда дует ветер. Сейчас, например, они направляются на север, потому что ветер с юга, – ответил Сергушкин. И хотя наивные вопросы младшего брата его порой «доставали», в этот момент он отнёсся к ним спокойно, это было хоть какое-то развлечение в ожидании друзей.

– А вот и нет, – заявил пятилетний Костик, удивляясь неосведомлённости старшего брата, – они летят в Тучландию. Они там базируются. Ты разве не знал?

– В какую ещё Тучландию? Что за бред?

– Мне твой Тимоха всё рассказал, – с очень важным видом, как будто узнал страшную государственную тайну, заявил Костик. – В Тучландии находится сверхсекретная база грозовых туч, но туда принимают и лёгкие облака. А из облаков там уже делают тучи. Тимоха сказал, что этот секрет раскрыл ему его дядя, который служит на этой базе. У Тимохи ведь есть дядя? Есть. Значит всё верно.

– Есть у Тимохи дядя, есть, – вступать в спор с Костиком Сергушкину не хотелось. Малой ни за что не поверит, что Тимоха его просто развёл, поскольку авторитет Сергушкинского приятеля был для Костика непререкаем. Тем более что дядя у Тимохи точно есть, но работает он водителем-дальнобойщиком и только по этой причине подолгу не бывает дома, а не потому что заступает на боевое дежурство на мифической базе грозовых туч. Но все эти доводы прозвучат очень неубедительно для Костика. Малой привык верить фантазёру Тимохе, наверное, потому что фантазии того были яркими, по-детски наивными и, казалось, раскрашивали серые будни во все цвета радуги. Слова же старшего брата Костик часто подвергал сомнению, хотя и засыпал его вопросами.

Однажды, придя из детского сада, Костик спросил: «Сергуня, а что за овощ такой „восадули“? Это как кабачок?» – «Нет такого овоща, – сказал Сергушкин, – откуда ты взял?» – «Нет, есть, – твёрдо заявил Костик, – я просто не знаю, как он выглядит. А мы сегодня песню про него пели: „Восадули в огороде“. Значит восадули растёт в огороде, и поэтому он – овощ». Сергушкин пытался объяснить младшему брату, что его фантастический «восадули» это сразу три слова «во саду ли», но подошедший Тимоха всё испортил. Он тут же заверил Костика, что восадули – это чрезвычайно полезный овощ, который очень похож на кабачок, но со вкусом лесной земляники, растёт только на жарком юге, а фаршированные абрикосами восадули – любимейшее блюдо королевы Великобритании Елизаветы II. Авторитет Тимохи и Её Величества королевы перевесил все доводы старшего брата, который неоднократно просил Тимоху не морочить Костику голову своими небылицами. Малой до сих пор уверен в существовании таинственного овоща восадули и мечтает его когда-нибудь попробовать.

Серёгу Сергушкина все друзья называли Сергуша, а родители – Сергуня. Во всём этом была своя логика: в первом случае, как и принято среди подростков, производная от фамилии, а во втором, от имени. Сергушкину не нравилось ни одно, ни второе обращение. Неужели он такая бледная индивидуальность, что даже для прозвища надо примитивно использовать фамилию, а не какое-либо из многих его выдающихся качеств. Родители тоже не понимают, что он уже давно вырос, как никак ему уже целых двенадцать лет. Это Костяна можно называть Косей или Котиком, а он – Сергей Сергеевич, ну, в крайнем случае, Сергей. Какое он хотел бы прозвище, Сергушкин не знал. Вот Тимоху, наверное, ещё с детского сада зовут Перископ. И это при наличии такой замечательной фамилии, как Степашкин. Не фамилия – песня. Хоть Степашкой назови, хоть Зайцем, хоть Косым – всё будет в тему. Нет же, кто-то придумал «Перископ». А всё его, Тимохины, увлечения приключениями и фантастикой. Он, как только научился читать, сразу перечитал всего Жюля Верна из отцовской библиотеки, затем «повзрослел» до Стругацких и современной фантастики.

Тимоха, казалось, жил в придуманном им самим мире. Он постоянно «выдавал» истории, которые с ним всё время случались. Эти истории были настолько невероятные, что Сергушкин, подвергал ежеминутному сомнению всё, что говорил Тимоха. Однажды Сергуша сказал другу: «Всё, что ты говоришь, надо разделить на два, а из частного отнять половину делимого. Это и будет правдой». Тимоха долго анализировал в голове то, что сказал Сергушкин, а потом обиженно произнёс: «Так ноль же получится». «А сам виноват. Как я могу тебе верить, если ты на каждом шагу фантазируешь?» – Сергушкин никогда не говорил, что его приятель врёт, он считал его «великим фантазером». Это Тимохино качество иногда помогало друзьям в различных ситуациях. Они были первыми художественной самодеятельности и футболе. Причем в футбол играл Сергушкин, а Тимоха потом всем рассказывал, как его друг блестяще провёл игру. Сергушкин понимал, что в этих рассказах Тимоха изрядно присочиняет, но ему было приятно, он ощущал себя героем несуществующей книги «Детство Марадонны». И вот этого сочинителя прозвали Перископом, ладно бы бароном Мюнхгаузеном, а то – Перископ. Тоже мне, капитан «Наутилуса».

Тимоха появился, как всегда, в возбуждённом состоянии, он издалека размахивал руками, привлекая к себе внимание:

– Привет, Сергуша! Привет, Котян!

Костик важно за руку поздоровался с приятелем своего старшего брата и своим, как он считал, другом.

– Что машешь ластами? Всплыл с перископной глубины и обнаружил на борту своей ванны пришельцев из космоса? – предвосхитил очередной «правдивый» рассказ Тимохи Сергушкин.

– Сергуня, дай ему сказать, – заканючил Костик, боясь лишиться очередной увлекательной истории, – а ты, Тимоша, рассказывай. Мы тебя очень внимательно слушаем.

Последние слова Костя произнёс очень строго и важно, подражая отцу, когда тот, придя с родительского собрания, подзывал мать, и они вместе, глядя Сергуне в глаза, ждали чуда. А чудо могло заключаться в одном: классный руководитель ошиблась, и это не их сын со своим лучшим другом Степашкиным отформатировали жёсткий диск на учительском компьютере в кабинете истории. В тот раз Сергуня пытался оправдаться тем, что историчка не знает средневековой истории Руси, не читала Фоменко с Носовским и всё путает в летоисчислении. Они с Тимохой хотели удалить из компьютера заведомо ложные презентации, которые вводят в заблуждение их одноклассников.

– Я видел первобытного человека. В шкурах и с дубиной в руке. Только что, – выпалил возбуждённый Тимоха, – и я с ним разговаривал.