Юлия Анк - Мастерская мистера Лимо

Мастер левитации кружил надо мной, когда прозвучала эта просьба. Он замер и прямо в воздухе попятился назад, когда я захотел к нему прикоснуться, но покорно притушил свет своих лампочек и лёг в мою ладонь. Я протянул лампу незнакомцу. Тот с плохо скрываемой радостью принял её и провёл пальцем по плафону:

– Погасни.

Лампа выключилась. Человек придавил её корпус сбоку, из незаметного паза выскочила тонкая пластинка, и открылась небольшая крышечка, на внутренней стороне которой я смог прочитать следующее: «Моему другу Алексису Лимо от Манфреда».

Клетчатый человек улыбался:

– Манфред – это я. Манфред О́Коттон, к вашим услугам! Фонарщик.

– Фонарщик? – удивился я, поскольку мне казалось, что такой профессии давно уже не существует. Но я немедленно взял себя в руки и представился в ответ:

– Макс. Макс Толли.

– Здравствуйте, Макс, – Манфред горячо пожал мою ладонь. – Вы на самом деле не отсюда – это видно. Ну, а теперь мне понятно, что вы знакомы с мистером Лимо. Я надеюсь на это.

Он так внимательно взглянул мне в глаза, что я готов был рассказать ему всё, что знал про Лимо, его лабораторию и лампу. Но я боялся. Моё замешательство не осталось незамеченным:

– Да-да… Я всё понимаю. Давайте-ка отправимся ко мне домой. Там вы сумеете спокойно всё рассказать, – сказал О́Коттон и наклонился к самому моему уху. – Здесь оставаться, поверьте, небезопасно.

– Но мне нужно… – я хотел было сказать ему про Анэли и не договорил.

– Нам нужно немедленно уйти с этой улицы! Думаю, мы с вами уже достаточно доверили темноте. Идёмте! Удивить вас мне особо нечем, но… у меня есть дом, горячая еда и пара занятных вещиц.

Это было ещё одной маленькой радостью за сегодняшний день – я обрёл неожиданного собеседника, который, к тому же, имел смелость на ночь глядя пригласить незнакомца в свой дом.

Мастер левитации, которого мистер О́Коттон уже отпустил на свободу, скользил по воздуху, разрезая темноту своими лучами, и показывал нам путь. Мы же, двигаясь по его светлым тропинкам, успевали замечать округлые плафоны на верхушках оград, красивые кусты в форме животных и птиц, ухоженные клумбы, ожидающие возвращения весны. Несколько шагов по каменной дорожке, пара ступеней вверх по лестнице – и вот мы уже стояли прямо у входной двери дома с остроконечной крышей, насколько мне это удалось разглядеть в темноте. Манфред отворил дверь неосторожно: широким движением руки, почти до отказа – и та едва не грохнулась о стену. Хозяин неловко ойкнул и спешно ухватил задрожавшую дверь. Он очень бережно затворил её после того, как мы оба оказались в прихожей.

Света здесь было много – я даже зажмурился при входе, но через пару секунд сумел осмотреть помещение. Прихожая оказалась вполне уютной. Всё было оливкового цвета, за исключением темной мебели и большой фарфоровой вазы для зонтов, с сидящим человечком на краю. Мне показалось, что он приподнялся, приветствуя меня, но тут же вновь занял своё привычное место.

– Одну минутку, молодой человек, – извиняющимся тоном произнёс хозяин дома. Он барахтался внутри своей рамы, желая снять её поскорее. – Вот, понимаете, не могу расстаться с этим своим изобретением. Я привык к нему. Модель эта не очень удобна, но всегда при мне, и… всегда свободны руки. Единственное, что утомляет, – постоянный скрип… Фф-уух!..

– Могу ли я вас спросить, – решился я наконец, – как работает этот ваш фонарь? На батарейках? Я не вижу ни одного проводка.

– Всё дело в дереве, молодой человек, вот в этих самых деревяшках… – мистеру О́Коттону удалось освободиться от сковывающей его конструкции. Он повесил её на специальный крючок и скинул с себя верхнюю одежду. Теперь он стоял передо мной в серых клетчатых бриджах, сером пуловере с ромбами и оранжевом шейном платке в клеточку. – Но о них мы поговорим позже. А сейчас… У меня припасен замечательный черничный пирог. Я подумал утром: «Для чего же мне так много?» Но купил, не смог устоять! А вот вы как раз подходящий для него случай. Подождите меня в гостиной.

Идея о пироге была отличной. Но сейчас я бы съел и его, и тарелку утиного жаркого, которое приготовила бабушка Марта вчера вечером, и образ которого уже с полчаса всплывал перед моими глазами и исчезал, заставляя меня сто раз пожалеть о том, что я не вернулся домой к ужину. Но всё прошедшее время я гнал прочь мысли о еде, стараясь сосредоточиться на поисках сестры. И даже теперь я был уверен, что мне совершенно некогда прохлаждаться тут, в гостях:

– Послушайте, мистер О́Коттон, спасибо вам за предложение, но я не могу сейчас так вот отдыхать….

– Необходимо! Необходи-и-мо-о-о-о! – прокричал уже из коридора хозяин, не дав мне договорить. – Нужно съесть кусок пирога – он придаст вам сил!

Последние слова долетели откуда-то издалека, должно быть, из кухни. И пока хозяин дома отсутствовал, я решил пройтись по комнате: всё равно я не мог сидеть на одном месте. «Из-за нервов», как сказала бы моя бабушка. Но я не мог упустить возможности рассмотреть всё кругом в отсутствие хозяина: тут было слишком много занятных вещиц. Всюду – и на комоде чёрного дерева, и на маленьких одинаковых полочках – плясали, подпрыгивали, летали и совершали какие-то кульбиты фарфоровые статуэтки пастушков с миниатюрными овечками, клоунов и принцесс. Два замечательных полосатых кресла с высокими спинками и мягкий диван были украшены тонкими цветными нитями с крошечными флажками. Напротив кресел, возле окна, я обнаружил небольшой столик с листами белой бумаги и разноцветными карандашами. Следующее, что я увидел, удивило меня не меньше, чем утреннее появление Анэли в мастерской Лимо. На плотных листах для акварели были изображены человечки. Они бегали по листу бумаги, кидаясь друг в друга копьями или стреляя из ружей. Те, кто изображал из себя убитых, снова подскакивали и теперь уже поражали из оружия своих обидчиков. Рисовала эту баталию точно какая-то мелюзга, потому что человечки эти состояли сплошь из палочек, изображавших руки, ноги и туловища. Головы нарисованных воинов выглядели как кружочки или овалы, с надетыми на них шапками или нелепыми касками. Вся эта рисованная рать штурмовала полуразвалившуюся крепость, а потом заново отстраивала её, чтобы взять в осаду и снова разрушить до основания. С листа во все стороны летели поломанные копья и комки нарисованной земли. О мою руку даже ударилась крошечная каска, слетевшая с головы одного из солдат, и тут же вернулась ему на голову.

Манфред появился в комнате в тот момент, когда один из солдатиков, очевидно изображавший поверженного в бою бойца, червяком извернувшись на листе, выкрикнул что-то вроде: «Заново! Всё заново!», а затем велел солдатикам выстроиться в шеренги и принять присягу. На подносе в руках хозяина задрожала кружка с горячим молоком, звякнула тарелочка, где покоился большой кусок черничного пирога, – мистер О́Коттон, беззвучно рассмеялся: