Михаил Алпатов - Вадимка

- Что поделаешь, Андревна, - отвечал председатель. - Хочешь одного, а глядишь, жизнь рассудила по-другому... Вам, бабам, надоело, а нам? Обрыдло хуже горькой редьки... Ну так вот, Василь, за этим я к тебе и приходил. Дуй в станицу, а то можно опоздать... И добрый тебе час!

- А как же ты? Один на хуторе. Гости ведь и к тебе могут нагрянуть.

- А что я? Я - власть на местах. Мой окоп не где-нибудь, а тут. Трудновато мне, конечно, будет, но что делать? Видно, придется тряхнуть стариной... Ты думаешь, мне четыре Георгия повесили за то, что я умел лезть на рожон? Не-ет! На войне нужно стратегию и тактику иметь. А они гласят: выиграть бой - не самое главное, куда важнее выиграть войну... Ежели налетит весь ихний отряд, бой мне принимать нельзя, уйду в укрытие. Но я, брат, не сдамся, победа на хуторе все равно будет моя... Словом, был нейтрал, да черт украл. И помаленьку буду собирать и у нас отряд против банды, - сказал он, вставая.

Василий Алешин ночью уехал в станицу, а перед уходом объявил "приказ по гарнизону" - его двор и двор Марьи Андреевны косовицу должны проводить в супряге. Один двор, рассуждал он, - это сила "кот наплакал", два двора сила "кобель начихал", а значит, уже побольше будет. Тягло было только у Алешиных - пара быков да конь, не густо и с рабочей силой: у Марьи Андреевны - она сама да Вадимка, а у Анны Ивановны - жены Василия - она сама да дочь Настя, Вадимкина ровесница. В приказе были пункты, касавшиеся специально Вадимки.

- Остаешься ты один казак на два двора, остальные все бабы. Тебе, как старшему по команде, придется за все отвечать... Я проверил - все в исправности, косилки тоже на ходу, только и у вашей и у нашей нет запасных косогонов - есть только сломанные. Сходи в кузню к Лаврену Михайловичу, он их починит... Понял? А ну, повтори! - улыбнулся дядя Василий, видя, с каким старанием Вадимка слушал его "приказ по гарнизону". Подчиненный был несказанно горд - он остается за старшего, он за все отвечает.

Едва дядя Василий уехал, Вадимка начал готовиться к покосу. На такого "старшего по команде" можно положиться: когда дядя Василь вернется, он увидит, что сделано куда больше, чем было приказано. А начинать хлопоты придется, конечно, с косогонов. И Вадимка отправился к Алешиным. Во дворе встретил беленькую, голубоглазую Настю. Она всегда была большая насмешница, но теперь разве она посмеет? Теперь он старший над Настей!

- Ну-ка, покажи, где у вас старые косогоны... В кузню пойду, распорядился Вадимка.

- А чего это ты такой важный нынче? - удивленно посмотрела на него Настя. - С чего бы?

Вадимка смутился.

- Сказано тебе... значит, неси косогоны.

- Там, за закромом, - кивнула Настя на амбар.

Старшему пришлось самому идти в амбар, оттуда он вышел, держа в руках сломанные железки; нахохлившись, не глядя на Настю, пошел со двора. Но самое обидное оказалось впереди: когда он выходил из калитки, услышал, как девчонка засмеялась ему вслед.

...В кузнице было полно густого, на редкость едкого дыма от курного угля; в дыму тенями маячили Лаврен Михайлович и его сын, постарше Вадимки, дувший в мех. Горн гудел, освещая склонившегося над ним Лаврена.

- Здорово ночевали... - начал было Вадимка, но закашлялся и стал чихать.

- Ничего, брат, даже в пороховом дыму люди живы остаются, а это пахучий дымок мирного времени. Чихай себе! Здорово, здорово, герой... Ты пока что выйди-ка из кузни, у нас самая горячая минута... А ну, поддай жару! - бросил он своему помощнику. - Вот-вот.

Лаврен выхватил из огня две железки с раскаленными добела концами, наложил на наковальне один конец на другой.

- А ну слегка стукни молоточком... Да не бойся искры, нехай она тебя боится.

Сын всего несколько раз прикоснулся молотком к мягкому, как тесто, железу, и Вадимка с удивлением увидел, как концы приваривались друг к другу, получился цельный, настоящий косогон. Кузнец выхватил из рук помощника молоток и ударил по железу. Искры огненным дождем брызнули во все стороны. Вадимка со страху выскочил из кузницы.

Стоя у плетня перед открытой дверью, он залюбовался, как умелые руки - закопченные и жилистые - делали свое дело. Парнишка с восхищением поглядывал на вдохновенное лицо кузнеца, слегка озаренное светом раскаленного, теперь уже остывавшего железа. И это лицо, и мерный задорный стук молотка, и веселый звон наковальни, и терпкий запах курного угля все говорило о приходе мирного времени, все тут радовало малолетка, видавшего жестокую войну. Поднимавшееся из-за сада солнце решительно подтверждало, что теперь на Суходоле все будет хорошо - и люди перестанут гибнуть, и зерна в колосьях будет, конечно, больше, чем думают люди, хлеба хватит на целый год, а значит, и голода не будет...

- Ну, давай... что там у тебя? - спросил Лаврен Михайлович, все еще постукивая молотком. - Ты ж теперь остался на два двора и за косаря и за пахаря.

...Когда Вадимка возвращался домой с готовыми косогонами, он заметил, что в хуторе происходит что-то неладное. Люди, и на улице и во дворах, всматривались в поле - оно начиналось недалеко от хутора - показывали в ту сторону, были явно встревожены. Вадимка остановился и тоже стал смотреть. По дороге во весь опор скакали всадники. Сколько их - в пыли не разберешь. Вот они уже у Ветряков, вот они влетели на улицу, ведущую на майдан. Суходольцы хлынули туда же. Вадимка, забросив косогоны через плетень Алешиных, во всю прыть помчался вместе со всеми. На хуторской майдан к сельсовету стали сбегаться люди.

- Бандиты, - крикнул кто-то.

У ворот сельсовета стояло десятка два оседланных, потных, запыленных, сильно загнанных коней, их стерегли коноводы. Бандиты с остервенением винтовочными прикладами вышибали окна в курене сельсовета; во дворе жгли сельсоветовскую "канцелярию". Слышался звон разбиваемого стекла, треск оконных переплетов, густая ругань разносилась по майдану.

- Хватай, бей, жги! - кричал рябой бандит, выбрасывая из выбитого окна папки.

Клочки серой "сахарной" бумаги разлетались по ветру. В рябом Вадимка сразу узнал своего знакомца. Роман Попов!

- Гуляй, Всевеселое войско Донское!

- Наводи полный порядок!

- Делай, ребята, на совесть, ничего не оставляй для другого разу!

Из ворот сельсовета вышел Яков Чугреев, вскинув ремень винтовки на плечо.

- Гости во двор, а хозяин со двора! Смылся, подлец! Кто видал Алешку Кудина? - спросил он у хуторян.

- Да ты его лучше, лучше поишши! - ответил ему насмешливый голос.

- Мы его найде-ем! Он у нас долго не пробегает! Я спрашиваю - где председатель? Ну?

Толпа молчала.

- Как в рот воды набрали, сволочи!

Яков сел на коня и поскакал к своему двору.

- Черта с два они будут Спиридоныча искать. Они же знают, что у него винтовка. Пока они его возьмут, так из ихнего брата ляжет не один... А их и так не очень густо, - тихонько говорил все тот же насмешливый голос.