Наташа Колокольчикова - С ключами на резинке. Детям о взрослых, взрослым о детях

– А где ты учишься? Наверное, музыкантом будешь или кино снимать начнешь?

– Я поступила учиться на повара. Музыкантом стать мне не разрешили родители, а на актерский или режиссёрский? Проще на Луну попасть. Это же в столицу ехать надо: в нашем городе ничего подобного нет! Как бы я этого хотела, стать тем, кем хочу! Но пока что… могу стать тем, кем мои родители за меня решили, – Алиса замолчала. В её глазах была грусть.

Я всё поняла. Я точно всё поняла….

Именно так поступает большинство родителей, которые в увлечениях своих детей видят только прихоть и баловство подростка. Родители, которые не способны посмотреть на мир глазами своего ребёнка. Родители, которые ломают его мечты ради собственной выгоды, подчас иллюзорной.

Да, очень трудно отпустить ребёнка и дать ему возможность принять решение самому. Но в самом деле гораздо полезнее прислушаться к тому, чем он интересуется, чем живёт и дышит. И даже если ему разонравится выбранное им самим учебное заведение, то никого и никогда он не станет обвинять: ведь он сам выбрал, и доучиться ему придется.

Если же поломать через колено волю ребёнка и уничтожить его право на свободный выбор жизненного пути, тогда мы и получим в жизни людей с «корочками», притом яростно ненавидящих свою профессию. Инженеров, ничего не смыслящих в инженерном деле и становящихся, в конце концов, барменами. Юристов, ни дня не служивших в этой сфере, работающих массажистами. Учителей, которые вообще терпеть не могут детей и не приспособлены воспитывать и учить, которые становятся мастерами- визажистами…

Закончилась наша прогулка, и мы разошлись по свои домам. Но этот разговор и послевкусие от него до сих пор помню. Позднее, всякий раз, когда я видела Алису в окно, я пыталась отгадать, что она сейчас снимает, в каком фильме сейчас движется её творческая душа.

С тех самых пор, с той самой беседы я тоже стала снимать своё собственное кино. Кино, которое мне не дали снять в детстве. Режиссёром которого мне тоже не довелось стать….

Но, слава Богу, мы можем изменить нашу жизнь на любом этапе! И стать, кем угодно, можно, когда угодно. А уж режиссёром своей жизни – тем более! Поменять актёров и декорации, поменять киностудию и массовку. Но самое главное – поменять жанр фильма! Мне это по силам, ведь это мой фильм, и я в нём режиссёр!

Подобно большинству детей, выросших в советское время, я действительно носила ключи от квартиры на резинке на шее. Правда, это было чуть позже, а сначала ключ родители вообще оставляли снаружи, под ковриком у входной двери. И, как все, я была предоставлена сама себе. Родители всегда были на работе, а мы с пацанами и девчонками после школы развлекались, как могли.

Приползали из школы, а иначе это и назвать было нельзя, потому что мы не шли, мы тащились! И путь, который можно было легко преодолеть за семь минут, мы умудрялись проходить за ЧАС!

По дороге поваляемся, попинаем друг друга, мешками со сменкой подерёмся и непременно зайдем в «Спутник»! Какой же путь домой без этого магазина? Там купим себе по томатной «мороженке» или по «тошнотику» (это такой жареный пирожок с рыбной требухой, гадость несусветная). А ещё одна очень важная часть ритуала – каждого проводить до подъезда. И, конечно, так, что все слышат: в тридцатой школе закончились уроки. Но, по мере приближения к дому, группа наша уменьшается. А вместе с ней и ор на всю улицу, да такой, что во дворах эхом разносится, звонкий визг и хохот тоже стихают. И это явление, назовём его «возвращение домой», было у всех и везде!

Сейчас дети, как я наблюдаю, точно так же возвращаются домой. Только старшеклассники, может, немного потише, но и то не всегда! Главное же отличие нашего детства от сегодняшнего в том, что мы были свободны от родительского пристального внимания. Сейчас, например, можно отследить приход домой, сделав звонок ребенку по мобильнику, или по геолокации в приложении на смартфоне, а тогда телефоны-автоматы были на одном-двух подъездах на улице. И позвонить маме могли только мы сами за две копейки!

Так вот, пришел домой, бросил портфель и бежишь на кухню что-то перекусить. А некоторые, наиболее самостоятельные, я в их числе, могли себе даже супчик из пакетика сварить! Вот это увлекательное приключение! Пакетик супа на двухлитровую кастрюлю, и, пока всё не съешь, не успокоишься….

Пообедал… Что делать дальше? Смотреть по телеку нечего: в это время обычно документальные фильмы или балет показывали. А мои родители вообще отличались сообразительностью: они закрывали на ключ комнату с телевизором, так что придумывать себе развлечения нам приходилось самостоятельно. И мы с девчонками и мальчишками «искали себя». Надо отдать должное советскому дополнительному образованию, «найти себя» можно было в любом дворце культуры или в детском клубе. Выбор занятий и секций, предлагаемых БЕСПЛАТНО государством, был огромен! И мы обошли ВСЕ возможные и невозможные места внешкольного досуга!

Как все нормальные дети, мы начали путь самопознания с музыкальной школы!

На прослушивании нужно было спеть любимую песню (на тот момент у большинства, конечно, «Миллион алых роз»). Но я, скорее всего, спела «военную» (это яркие эмоции – моя тема). В детском саду я уже имела опыт публичного сольного выступления и на праздниках, и даже на телевидении: пела и плясала перед мамами в честь 8 Марта. Так что спеть на прослушивании – это мой звездный час! А повторить за тётенькой три-пять нот-вовсе не проблема для человека со слухом! Поступила! Обрадовала маму! Купила нотные тетради! Мама сразу раздобыла пианино! «Красный октябрь»! Всё чудесно!

Одно посещение музыкальной школы – и желание пропало! Для справки, только одна из моих четырех подружек, поступивших вместе со мной в «музыкалку», закончила её, и никогда больше не вспоминала о кошмаре и не садилась за пианино. Видимо, советская методика преподавания в музыкальной школе была направлена именно на то, чтобы отбить у ребёнка всякое желание заниматься и интерес к музыке! Хотя не всем отбили, иначе не было бы у нас гениальных музыкантов. Позднее я снова попыталась поступить туда же и ОПЯТЬ поступила, и ОПЯТЬ взяли! Скорее всего, мне просто нравились похвала учителей музыки и их пророчества о моих исполнительских возможностях. Вот я и ходила туда, чтобы услышать, как я потрясающе талантлива, и поднять свою самооценку! А ещё мне всегда было страшно жалко моих подруг, которые все-таки поступили в «музыкалку» и продолжали там учиться, но всегда ненавидели её! Мы гулять, а они плетутся туда со словами: «Ненавижу сольфеджио!»