Владимир Леонов - Мой ломтик счастья. Издание второе, дополненное

Такого ответа Дымок явно не ожидал, он опешил, да так разинул пасть от досады, – как это он не увидел скрытый подвох в вопросе? – что я испугался – а не сломает ли он ее?

И искренняя детская кручина проглянула во всем облике пса.

– Вот это да, – промелькнуло у меня в мыслях, – он огорчается и переживает, как человек.

Я понял, что мне надо успокоить друга, сказать ему добрые слова, я не мог быть равнодушным, когда он в печали.

– Дымок, ты не переживай, – мягко произнес я, поглаживая по спине, – и я не сразу правильно ответил, только с третьего раза. Знаешь как мозг у меня горел, когда я думал! Это я лопухнулся, я должен был тебе сказать, что загадка необычная, у нас в классе так и никто, кроме меня, правильно не ответил.

Дымок тряхнул головой, он успокоился, он понял, что и люди не знают, а, значит, ему не стоит переживать.

– Я буду учить тебя отгадывать правильно такие загадки, – поощрил я честолюбие пса, – ты умный и быстро научишься.

Пес весело пролаял, крутнулся на месте от избытка эмоций – так мало, оказывается, надо для радости – несколько добрых слов… как они дорого стоят.

– Давай еще! Теперь я уже не промах, точно отгадаю – глаза пса выжидательно посмотрели на меня.

– Ладно, только только с условием – многозначительно произнес я, – надеюсь, ты понял?

– Это ты о том, чтобы я не обижался, если неправильно отвечу? – Дымок гордо поднял голову – Так вот, помнишь, что мы дали слово не злиться и не дуться… и вообще, если что не так, ты же мне подскажешь, как маленькому другу?

Как я мог не согласиться с таким серьезным суждением! Добродушно кивнул головой. Дымок поднял уши: «Опять вопрос с ловушкой?» Я улыбнулся, мол, именно. Пес не удержался, чтобы по – своему, по собачьему, не сказать о том, что он думает о людях. В его глазах это выглядело так: « Вы по натуре своей интриганы. Только и умеете козни строить, что ни вопрос бедолаге псу, то с каким – то тайным смыслом. Опять ум мой гореть будет!»

– Скажи- ка мне, друг Дымок, – спросил я, – отчего утки плавают?

– А потому они плавают, что у них лапы, как у меня – радостно и самоуверенно выпалили глаза пса. – Вот я пловец, так пловец, никакой воды не боюсь! Никто меня не переплывет, так и знай!

Да, с честолюбием у Дымка было все в порядке, как и у меня.

Я молчал, возникла тягостная пауза. Она явно обеспокоила мою дворнягу. Дымок притих, несмело переступил лапами, осторожно поднял на меня свой поникший взгляд: « Опять мимо?»

Фигура пса выглядела такой страдальческой, что я невольно потянулся к нему, прошептал на ушко:

– Ты умница! Ты смелый! Ты не боишься думать и отвечать, не каждый мальчишка решится на такое.

Дымок трогательно провел теплым языком по моему лицу – как это хорошо, когда ты умеешь утешать друга!

– А плавают утки от берега, – произнес я и добавил, чтобы успокоить гордого друга, – ты же это хотел сказать, только не смог выразиться ясно и точно. У меня частенько подобно бывает.

Какой радостью засветились глаза собаки, казалось, само солнце поселилось в них. Вот это счастье! Как мы были схожи друг с другом в желании дарит тепло нашим сердцам!

– А теперь я тебе загадаю – глаза Дымка стали такие же озорные, как и у меня были, когда я задал ему первый вопрос.

– Давай, – любопытство подстегивало меня – какую загадку мне задаст четвероногий друг?

– Что такое доброта? -в глазах Дымка плескалось целое море подкупающей трогательной наивности.

Я не ожидал этого вопроса, и вроде все ясно, а как доходчиво объяснить?

– И…? – только и смог я выдавить из себя и заинтригованный уставился на пса.

– Я отвечу тебе по -настоящему, по – собачьему что такое доброта – глаза Дымка светились от ликования, а как же – сейчас его друг наконец узнает подлинный смысл доброты!

– Вот я отдам зимой тебе свою собачью шубу, ты оденешь ее, а тепло будет мне, – ответил его чистый взгляд. – А еще, когда я уступлю тебе конфетку, которую хотел скушать сам, ты будешь есть, а сладко будет мне.

И как после такого душевного ответа не обнять Дымка и не потрепать его уши? Что я и сделал к большому удовольствию дворняги.

Мое безоблачное детство, чистое и светлое, как весеннее утро. Прозрачное, как капли росы при восходе солнца. Все твои дороги вели к радости и счастью, открывая передо мной целый мир, волнующий и неизвестный.

Вот та, беседуя по душам, мы незаметно приблизились к небольшому заводику, на котором трудилась мужская часть населения нашей деревни: рабочие с помощью большой электрической пилы распиливали срубленные стволы деревьев на доски, которые тут же складывали в штабеля. А женщины на заводе выполняли бумажную конторскую работу: составляли документацию, что-то подсчитывали и контролировали выполнение плана.

Такое у нас существовало распределение труда, и мне это казалось правильным.

Заводик по всему периметру был огорожен штакетником. Мы с Дымком остановились около ворот, и тут я его предупредил, чтобы он вел себя тихо, не лаял и не бегал. Словом, был скромным. Потому что взрослые здесь занимаются серьезным делом, и мешать им ни в коем случае нельзя. Еще попросил не подводить меня, потому что был у меня в деревне свой авторитет: я считался трудолюбивым и исключительно послушным и дисциплинированным мальчиком. Мне не хотелось портить свою заслуженную репутацию. Также, хоть это было и не совсем скромно, я строго добавил, что хорошо бы Дымку брать с меня пример и во всем слушаться, ну как я слушаюсь взрослых. Подумав еще немного, вспомнил, что на заводе постоянно живут несколько вредных кошек, которые считают завод своим домом, и им может не понравиться наше присутствие. Но хорошо воспитанные собаки не станут ввязываться в драку с хозяевами, не так ли? Да, и еще надо держаться подальше от собаки Ники, большой, с густой шерстью кавказской овчарки, которая охраняет территорию завода. Кто знает, как она отнесется к непрошеным гостям и не захочет ли от них избавиться.

Пока я обучал Дымка хорошим манерам и правилам поведения на чужой территории, он внимательно смотрел мне в глаза, даже хвостом вилять перестал и, можете мне поверить, понял все от начала до конца. Хотите, могу поклясться?

– Не двигаться! – коротко скомандовал я, взявшись за ручку ворот, ведущих внутрь заводика. – Сидеть, пока я не вернусь или не позову тебя.

Это надо было видеть: пес тут же сел на задние лапы и послушно застыл в смиренной позе.

Вообще-то, я шел на завод, чтобы увидеть маму и рассказать ей о неожиданном папином подарке, хотя в глубине души подозревал, что без ее согласия здесь не обошлось. Мне так хотелось поделиться своей радостью и сообщить, какое классное имя я придумал своему другу, что я не мог дожидаться, пока вечером родители вернутся домой.