Владимир Леонов - Мой ломтик счастья. Издание второе, дополненное

– А какая вкусная у мамы еда получается! Ммм… От одного запаха слюнки текут! Так готовит жаркое, что гости тарелки досуха вычищают. Еще она научилась консервировать разные фрукты и овощи. Откроешь зимой, например, банку с огурцами – такой аромат, будто они только с грядки сорваны. Дымок выжидательно уставился на меня, словно спрашивая: «Дашь попробовать?» Угадав собачье желание, я легонько почесал его по шее, кивая головой в знак того, чтобы не беспокоился: можешь не сомневаться, накормлю – лапы свои оближешь. Хотя потом подумал: «А интересно, собаки, вообще-то, едят огурцы и помидоры?»

– Но самое главное, Дымок, – мама очень любит меня. Она так мечтала о ребенке. Когда ее спрашивали, мальчика или девочку ей хочется, она со смехом отвечала, что это совсем не важно, ведь счастье зависит не от пола ребенка, а оттого, какое у тебя сердце. Когда я родился, мама окружила меня заботой и любовью, отдавая мне всю свою нежность и ласку. И, впитывая в себя эту материнскую силу, я рос смышленым, веселым и радостным. Эти качества передались мне от мамы, а я потом передам их своим детям – так и будут сохраняться традиции нашей семьи, а значит, в ней всегда будут жить счастье, радость и любовь. А тут и еще прибавление в нашем семействе, – я ласково погладил Дымка по голове. – Теперь у нас на одну радость и одну любовь стало больше. Не правда ли, милый пес?

Милый пес внезапно поднялся, положил передние лапы на мою грудь и начал быстро-быстро водить по моему лицу своим розовым языком, как будто благодаря за признание его членом нашей дружной семьи. Я замер от щемящей в груди нежности и гордости: ну что, кто-нибудь еще сомневается в том, что мой пес – самый умный на свете?

Мы уже довольно далеко отошли от заводика, когда я внезапно резко остановился, будто наткнувшись на невидимую стену. Шедший за мной вразвалочку Дымок от неожиданности ткнулся носом в накатанную лесную дорогу, подняв целое облако нагревшейся на солнце пыли, и недовольно заворчал: «Ну ты даешь, мой мальчик! Поаккуратнее при движении надо быть или предупреждать заранее – я же собака, а не пыльный мешок».

Он широко открыл пасть и, сморщившись, несколько раз громко чихнул. Пробегавшая мимо кошка взвилась в воздух, перекувырнулась через голову, смешно болтая короткими лапами, и с жалобным мяуканьем пружинисто шлепнулась на бревно, лежавшее у обочины.

– Извини, Дымок, – растерянно произнес я, – так получилось. Я вдруг вспомнил, что совсем ничего не рассказал тебе о своем папе. А ведь это несправедливо. Я люблю его так же сильно, как и маму. Да и ты у меня появился благодаря тому, что папа преподнес мне такой необычный сюрприз – подарил тебя, и теперь у меня есть друг.

Добродушный Дымок сразу забыл о случившемся и проникся уважением к моим чувствам. От обиды не осталось и следа. Глаза пса заблестели восторгом: «Да я и не сержусь вовсе. А твои рассказы, мой мальчик, мне очень нравятся. Ничего интереснее в своей собачьей жизни не слышал. Давай, начинай!»

И я не стал тянуть. Мне и самому не терпелось как можно быстрее поведать Дымку о том, какой у меня удивительно хороший и умный папа, как он любит меня и маму.

– Тогда слушай, Дымок, – начал я значительно и неторопливо, взвешивая каждое свое слово. – У моего папы очень интересная профессия: он работает лесничим. И не просто лесничим, а самым главным. Я потом покажу тебе его контору, где у папы отдельный, правда, маленький, но все же кабинет. В лесничестве трудятся еще и другие жители нашей деревни. Работа у них важная и нужная: они заботятся о природе, сажают много новых деревьев и спасают лес от пожаров, вредителей и плохих людей.

Видел бы ты, Дымок, какая у папы красивая форменная одежда: куртка, брюки, синяя рубашка и черный галстук, но замечательнее всего – фуражка с настоящей кокардой. Если ее потереть, она здорово блестит на солнце. Мне очень нравится, что папа всегда такой спокойный и мудрый, и еще он знает ответы на все-все вопросы. Не веришь? – укоризненно покачал я головой, уловив во взгляде собаки сомнение. – Не думай, я никогда не вру, так меня научил папа. Правда-правда! Я беру с него пример и стараюсь говорить только правду. Поэтому хочу, чтобы и ты, мой друг, был со мной всегда честным. Будешь?

Дымок, осознав значимость момента, присел на задние лапы, сделал умную морду и со всей серьезностью посмотрел мне в глаза: «Мой мальчик, можешь не сомневаться. Честность и Дымок – самые близкие друзья!» Я ласково почесал собаку за ухом. Пес тихо заурчал, потянувшись ко мне мордой и выгибая спину от удовольствия.

– Так вот, слушай дальше, – продолжил я, выдержав для солидности паузу. – У папы есть мотоцикл «Урал». Большой-пребольшой, да еще с коляской. Ему по должности положено. Папа на нем часто в лес выезжает, как он объясняет: «Поеду с лешим поздороваюсь, а то старичок еще начнет обижаться». Но я-то уже не маленький, понимаю, что никаких леших в лесу нет, просто папа очень ответственный и любит свою работу, а за порученное ему дело болеет всей душой.

Мотоцикл, Дымок, громко рычит и грохочет, он вообще ужасно шумный и дымный, но зато необыкновенно мощный! Когда папа едет по проселочной дороге, кажется, что танк движется – по любой грязи пройдет, какую хочешь яму осилит. Честно-честно, Дымок, я сам это видел.

Дымок понимающе кивал головой: не переживай, мол, верю, ты ведь очень честный, мой мальчик. Затем приподнял голову и с тревогой заглянул мне в глаза: «А не страшно тебе?» Я поспешил его успокоить и энергично замотал головой, чтобы Дымок не сомневался – я не из трусливых, и совсем даже мне не страшно.

– Иногда вечерами, вернувшись с работы, папа сажает меня в люльку мотоцикла, и мы по узкой лесной дорожке уезжаем к реке Воронеж. Она широкая, вот смотри, какая, – при этих словах я остановился, развел руки в разные стороны и как можно выше приподнялся на цыпочки. Я был доволен собой, рассказывал вдохновенно и изо всех сил старался как можно нагляднее все продемонстрировать, чтобы доставить Дымку удовольствие. Я не хотел его напугать. Но в этот момент вихрь ветра закрутил и поднял столбом дорожную пыль, окутавшую меня с ног до макушки. Дымок неожиданно заскулил, в голосе зазвучали жалобные нотки – я сообразил, что собака просто потеряла меня в песчаной завесе. Я чихнул, потом еще и стал протирать глаза, с нетерпением пережидая, пока пыль развеется. Наконец она улеглась, и радостный пес бросился мне на грудь, облизывая шершавым языком мое лицо. Сколько же собачьей нежности и одновременно страха за меня было в этом порыве! Пес словно говорил: «Не шути так больше, мой мальчик. Если ты исчезнешь, значит, и меня тоже не будет!» От этой трогательной собачьей преданности у меня защипало глаза, и я едва сдержал слезы.