Михаил Максимов - Нищенка

Она перекрестилась и осторожно подняла их.

– Видишь, крестится, а ты говоришь ведьма, – произнёс женский голос, – мается горемычная, за что только её всевышний наказал?

Женщины ушли, но долго быть ей в одиночестве не пришлось.

– Кто ты такая? – спросила её одна из нищенок.

– Такая же, как и вы.

– Чего измождённая такая?

– Идти долго пришлось.

– Да, небогатый сбор у тебя, но так и быть, продам тебе хлебушка, сальца немного, ты не против?

– Нет, нет, я очень есть хочу.

Нищенка забрала медяки, дала ей несколько кусков хлеба, немного сала, подумала чуток и положила в котомку луку и два яичка.

– Ну вот, на твои гроши с лихвой будет. У церкви ты много не насобираешь, ходи по деревням, люди у нас бедные, но умереть с голоду не дадут, – посоветовала она Милане.

Та и послушалась её совета. Пришла в одну деревню, постучалась в дом. Дверь не сразу открыли, она уже уходить собралась, но сердитый голос остановил её.

– Нищенка это, а не Лукерья, уходи, уходи, не до тебя нам, – мужчина замахал на Милану рукой.

Она повернулась и пошла к другому дому.

– Погоди, – остановила её старуха, – на сына не сердись, невестка разродиться не может, на вот возьми, – она протянула кусок хлеба и две луковицы, которые Милана взяла и положила в котомку.

– Помолись за бабу, может, полегчает ей?

Милана отошла от дома, перекрестилась сама, потом перекрестила дом, низко поклонилась и удалилась.

Она не слышала, как раздался в том доме детский крик, не видела, как старуха усердно молилась на образа, как счастливый отец благодарил господа за сына, третьего в семье после двух девок.

Было лето, Милана не испытывала особой нужды в ночлеге. Сядет у ручья, попьёт водички, съест свой скудный сбор, да и заночует в каком – ни будь стожке. А собирала она ровно столько, сколько ей надобно было на пропитание в этот день. Стучалась она в двери только бедных людей, богатые дома старалась обходить стороной. Но в одной деревне постучалась в добротные тесовые ворота.

– А, нищенка, подожди я сейчас, а ты зайди в двор-то.

Вышел он быстро, подал ей калач, несколько яиц, капусты квашеной немного, горсть леденцов и небольшую связку баранок. Милана взяла калач, одно яйцо, капусту от, остального отказалась. Отошла от дома, помолилась, перекрестила дом, низко поклонилась и ушла своей дорогой. А у хозяина сын при смерти был. Лекарь приезжал, посмотрел на парня, дал каких-то порошков, взял деньги и укатил в город. Хозяин был хоть и зажиточный, но плохого людям он не делал. Работать заставлял до пота, но работников не обижал, платил им больше, чем платили другие. Деревня эта не принадлежала барам, когда-то они откупились от барина, который промотал в своё время всё своё состояние, были вольными, но такими же бедными, как и их соседи.

Милана ушла, а сыну хозяина полегчало. Спал жар, он перестал бредить во сне, а утром следующего дня, на удивление всем, пришёл в себя.

Люди приметили, к кому нищенка придёт за подаяньем, обязательно в доме случится что-то хорошее. А уже после того, как она у одного бедняка лошадь от падежа спасла, её ждали в деревне с надеждой и особой верой. Что там говорить, нужда редко, какой дом обходила.

Кончилось лето, пришли прохладные дождливые дни. Сердобольные селяне старались подать нищенке что-то из одежды, просили её остаться на ночлег. Милана брала кое, какие вещи, но самые скромные и уже поношенные. Какое-то время ночевала в сараях или банях, но с приходом заморозков, положение её стало совсем плачевным.

Брела она как-то через лес, присела отдохнуть на упавшее дерево, достала из котомки кусок хлеба, луковицу и хотела перекусить немного. Видит, идёт по дороге мимо старичок. Приблизился к ней, остановился.

– Не угостишь хлебушком, молодушка?

– Садись, дедушка, чем богаты, тем и рады, угощайся.

Пожевал старичок с ней хлебушка, запил водичкой родниковой.

– Добрая ты, молодушка, спасибо тебе за хлеб и соль, а куда путь держишь?

Махнула Милана рукой в сторону леса и опустила голову.

– Домик у меня недалече, пошли со мной, зиму перезимуешь, да и по хозяйству поможешь, а там видно будет, что тебе делать?

Пошла нищенка за старичком. Домик оказался действительно не далече. Правда домом назвать его можно было с натяжкой, скорее это была полуземлянка, но очень уютная, тёплая и просторная.

– Об одном я тебя прошу, – сказал старичок, – ходи молиться за ручей.

Так она и осталась у старичка. Днём ходила за подаяньем, вечером прибиралась в домике, готовила нехитрую еду.

Прошла зима, затем весна, снова наступило лето. В этом году жаркое оно выдалось. Дождей с середины весны не было, на полях всё сохнуть стало. Особенно тяжело приходилось в деревне, которая была расположена на пригорке. Вода в колодцах пропадать стала, даже скотину нечем поить было.

– Голод будет, – поговаривали мужики, – вымрет село.

– Нищенку бы позвать, может, помогла бы чем? – предложила одна женщина.

– Позвать-то можно, но поможет ли? – высказали сомнение другие.

Только звать Милану не пришлось, она сама появилась в деревне.

Люди выносили всё, что только у них было наготовлено. Милана взяла, как всегда, скромное подаянье, помолилась, поклонилась деревне и ушла в свой лес. К вечеру над деревней зависла чёрная туча, а потом такой ливень обрушился, что все ямы и ухабы до краёв наполнились водой. Появилась она и в колодцах, ожили посевы, веселее защебетали пташки.

После этого случая весть о ней разнеслась далеко за пределы этой округи.

– Пришла, молодка, – встретил её однажды старичок, – садись, поговорить надо.

– Приберусь, дедушка, потом поговорим.

– А ты садись, садись, не перебивай старого человека. Так вот, изуродовала тебя моя старшая сестра, но помочь тебе ещё можно.

Я зелье сварил, если им побрызгать возле той барыни, которая украла у тебя твою красоту, ты опять станешь прежней, а барыня эта скоро в наших края будет.

Сердце у Миланы часто, часто застучало. Она же была такая красавица, парни на неё засматривались, собирались идти к барину за разрешением на женитьбу. Нравился ей местный кузнец, рослый, красивый, а уж сильный какой, прижмёт на гулянке к груди, аж дыханье перехватит.

– Помни, только в этом году зелье тебе поможет, потом надо будет ждать ещё аж двадцать лет.

Взяла Милана склянку с жидкостью, прижала к груди. Неужели ещё ей счастье сможет улыбнуться, неужели сбросит она эту ужасную внешность.

А барыня приехала в их края не случайно. Болел её сын, единственный наследник неизлечимой болезнью, жить ему оставалось совсем не много. Прослышала она про нищенку, собралась немедленно в дорогу. Накупила разных сладостей, одежды всякой, денег с собой много взяла.