Михаил Максимов - Нищенка

– Ну что ты опять привязалась, окаянная, – сердито сказала она про болезнь.

– Как что, ты сама меня разбудила, когда грядки накрывала.

– Господи, кто ещё тут?

– Одна из твоих болезней.

– С ума я сошла что ли?

– Зачем так, ты в прошлый раз загнала меня своими уколами и таблетками, как у вас людей говорят, в угол, а сегодня застудила спину, мне полегче стало, вот я и проснулась.

– А зачем проснулась, спала бы себе и дальше спокойно?

– Нам так нельзя, мы силушки набираемся, когда вам боль причиняем.

– А можно и по другому, давай я тебя покормлю, согрею, спи себе на здоровье.

– Так нельзя, неужели не понятно, мы силушку от твоей боли получаем, чем не сильней боль, тем мы крепче.

Лида немного подумала, потом решила с другой стороны подступиться к недугу.

– Давай мы сделаем так, ты перейдёшь, допустим, к кошке, а я выполню за это три твоих желания.

В хозяйстве было две кошки, одна была боевая, ни крыс, ни мышей в доме не было, а вторая не очень-то занималась кошачьим делом, больше погреться любила, да поесть повкуснее чего либо.

– Не пойдёт, – возразила болезнь, – у кошек своих болячек хватает, а мне и у тебя хорошо.

– Тогда я тебя уколами и таблетками уничтожу.

– Ой, напугала, да я уже давно привыкла к твоим уколам и таблеткам, так что ты от меня не избавишься.

– А я другие достану.

– Пойдёшь советоваться к подругам, они тебе насоветуют.

– Ты что же, думаешь, не делают новые таблетки, ой, как ещё делают, куплю завтра, и тогда уже держись.

– Глупые вы люди, сколько лет делаете эти таблетки, а толку что, мы болезни быстро к ним привыкаем, а со временем только выносливей становимся, многие болезни вам уже ничем не взять.

– Ты хочешь сказать, что вы всё сильней и сильней становитесь?

– А ты как думала, между нами идёт постоянная война, вы делаете новые таблетки, мы или привыкаем, или меняемся так, что вам с нами уже не совладать. А потом вы жадные, кто делает таблетки, не всегда думает, как вылечить, а как денег побольше заработать. Они нас не убивают, а подкармливают. Мои предшественники рассказывали, что и вода в те времена была чистой, продукты очень полезные, землю не заражали разным мусором. Нам сегодня легко с вами справляться. Наглотаетесь всякой ерунды, организм с ней бороться начинает, ему не до нас, а нам того и надо, раз и впились в ваше нутро.

Лида и сама знала, что в последнее время столько появилось болезней, о каких раньше и слышать не слышала, что жить стало страшновато. О том, что эти болезни могли появляться с новыми лекарствами, она как-то не задумывалась. Действительно, возьмём сад, какой твари там только не расплодилось, химикатов много, а толку совсем никакого нет. Договорились с соседом, перестали эти яды применять, стали пользоваться натуральными средствами, сад чище стал.

– Ты бы всё же полегче донимала, совсем ведь моченьки нет.

– Это с чего же я тебя жалеть должна?

– Давай договоримся, я поменьше буду таблеток принимать, уколов не буду делать, а ты не так сильно будешь болеть.

Болезнь ничего не ответила, она думала, лучше это для неё будет или хуже.

Лида тем временем нашла в шкафу шерстяной материнский платок, обмотала им больную спину.

– Послушай, мы так не договаривались, зачем обмотала себя этой тряпкой?

– А если мне холодно, не буду же я ходить голой? Мы договорились насчёт таблеток, а про одежду у нас договора не было, – ответила Лида.

Болезнь замолчала, а боль действительно стала немного поменьше.

На ночь Лида сделала себе ванну с хвоей и травами. Тело распарилось, боль в спине совсем притихла.

– Ты зачем устроила мне эту баню? – возмутилась болезнь, – я ей боль уменьшила, а она, видишь ли, новое лечение себе придумала.

– Послушай, ты запрещала мне мыться? Не запрещала. Я что, грязная должна ходить?

– А зачем разные травы и иголки в ванную напихала?

– Я же не предъявляю тебе претензий в том, что ты не там устроилась, не то делаешь, не то ешь или пьёшь, чего же ты постоянно придираешься?

Болезнь опять замолчала.

На следующее утро Лиде стало ещё легче. Ей сделали массаж, компресс, она вновь укутала спину шерстяным платком, надела шерстяные носки. К обеду она уже что-то могла делать по дому. После обеда она полтора часика отдохнула, встала уже без боли.

– Болезнь, а болезнь, ты никак спать улеглась?

– Я что, проклятая что ли, мне тоже иногда отдых нужен.

– Что тебе дать, чтобы ты лучше отдохнула?

– Постой на сквознячке немного, глядишь, и мне отдых в радость будет.

– Знаешь, нет времени у меня на сквозняках стоять, ты уже устраивайся как-нибудь сама поудобней.

Вспомнились Лиде бабушкины рецепты, которыми она пользовалась при недомоганиях, пошла в огород, листиков нарвала, травки, заварила себе травяной чай. Пьёт, на лоб испарина выступила, всё нутро прогревается.

– Что ты опять делаешь? – возмутилась болезнь.

Голос её был уже тихим и не таким грозным.

– Чайком балуюсь, хочешь, и тебя угощу?

– Угощу, угощу, от этого дурмана я уже пьяной стала, даже пошевелиться сил нет.

– А ты приляг, приляг, поспи подольше, дурман и пройдёт.

Болезнь что-то бурчала, но разобрать её слова было уже невозможно.

На следующий день Лида встала, боли, как и не бывало.

– Болезнь, а болезнь, как ты там?

Никто ей не ответил.

Как-то побывал я у неё в гостях, пил ароматный травяной чай с медком, угощался домашним сальцом. Всё нутро прогрел, все болячки поразогнал. Вот так-то вот, дорогие мои!

Они были соседями – лиса Патрикеевна и лиса Петрикеевна. У обоих характеры были сварливы, неуживчивые. Стоило одной сказать слово, вторая десять в ответ. Так и бранились по каждому пустяку, только отголоски брани по лесу разносились. Напрасно стыдили их звери, уговаривали, ничего не помогало. Потом попривыкли и не стали обращать внимания.

Молодые лисята, не в пример матерям, жили дружно. Они вместе играли, гуляли по лесу, охотились на мышат. Ни Патрикеевна, ни Петрикеевна не мешали их дружбе. Играют и играют вместе, не драться же им.

В одно прекрасное утро лиса Патрикеевна решила искупать своих лисят, а Петрикеевна со своим семейством отправилась по делам к ежу. Колючий скамейку подрядился смастерить, но что-то не спешил с выполнением обещания.

Патрикеевна натаскала воды, нагрела её и давай мылить своих непосед. Визг и писк стоял в норе, словно режут добрый десяток лисят, а не моют всего-навсего двоих шалунишек.

Петрикеевна без приключений дошла до домика колючего, постучала в дверь. Ждать пришлось недолго. Работяга ёж что-то мастерил и был доволен своей работой, поэтому дверь открыл он в самом добром настроении. Не успели они раскланяться и расспросить друг друга о житье-бытье, как пролетели над ними сороки с тревожным криком.