Юрий Яковлев - Неприкосновенный запас (Рассказы и повести)

Инга удивленно посмотрела на девушку, протянула ей портфель, из которого торчал батон, и девушка ловко отломила горбушку.

- С утра ничего не ела. - Теперь она говорила с полным ртом. - Тебя как зовут?

- Инга.

- Хорошее имя, - заискивающе сказала девушка. - А меня зовут Вика... Виктория Сергеевна.

Вика жевала булку, а Инга мучительно думала, как ей избавиться от этого кино. И тут она вспомнила Лелю. Подружка пришла ей на помощь.

- У меня есть подруга Леля, - сказала она. - Знаете, какая она красивая! Позвать?

Но Вика как бы не расслышала Ингиных слов, она повторяла свое:

- Будешь сниматься вместе со знаменитыми артистами, с лауреатами. Усекла?

Инга молчала. Не "усекла".

- Соглашайся, Инга, - не сдавалась Вика. - Я ведь два месяца бегала.

Инга снова взглянула на стоптанные туфли, они как бы подтверждали: бегала! Девушка из кино не дала ей опомниться, она воскликнула:

- Прекрасненько!

Решительно открыла свою кондукторскую сумку, словно хотела дать Инге билетик. Но вместо билетика дала ей бумажку с адресом студии.

- Держи. Завтра в пять часов будь на студии. Только не подведи. Ты же типаж!

- Типаж? - переспросила Инга. - Что такое типаж?

Но девушки из киностудии уже не было - она исчезла так же неожиданно, как появилась. Только бумажка с адресом подтверждала реальность ее существования.

- Новые туфли сносила, - пробормотала Инга и вошла в ворота своего дома.

А потом Инга забыла и о девушке из киностудии и о записке.

Вечером отец обнаружил записку. Она лежала в кухне на столе. Инга вынула ее из кармана, когда вернулась из школы.

- Что это за бумажка? - спросил папа.

- Бумажка? Это мне на улице дали... чтобы сниматься в кино.

- Ты сможешь?

Инга пожала плечами. Папа внимательно посмотрел на нее, словно желая обнаружить в дочери какие-то перемены, и пошел в ванную стирать. Над тазом поднималась мыльная пена - целое гнездо мыльных пузырей.

Неожиданно пана вышел из ванной, на ходу вытирая руки о фартук.

- Слушай, а это должно быть интересно - сниматься в кино? - спросил он у дочери.

- Не знаю, - отозвалась Инга.

- Вот и узнаешь.

Ингу удивило, что обычно молчаливый, тихий папа вдруг оживился и голос его зазвучал иначе:

- Вот и узнаешь! Там интересные люди. Артисты! - Он положил дочке руку на плечо и заглянул ей в глаза: - Может быть, у тебя откроется талант?

- Она сказала, что я типаж. Это хорошо - быть типажом? - спросила Инга.

- Конечно, хорошо, - не задумываясь, ответил папа, - иначе бы тебе не дали этого. - И он победоносно потряс над головой бумажкой с адресом.

3

Странное чувство овладело Ингой, когда она, сжимая в руке бумажку с адресом, шла с папой на киностудию. Порой ей казалось, что едва она переступит порог этой таинственной студии, как увидит маму. Она представляла себе, как мама воскликнет: "Инга, доченька!" И как она, Инга, прижмется лбом к теплому плечу матери. Все будет, как прежде. Инга слышала голос мамы и чувствовала тепло ее плеча. И ускорила шаги. Вдруг мама ждет?

Посыпал снег. Сухой, редкий, похожий на легкие перышки. Инга не заметила, как ее шапка и плечи стали белыми от холодных перьев снега. И как изменился город от этого случайного, преждевременного снега.

Папа шел рядом молча. Несколько раз он спрашивал прохожих, как пройти на студию. Они с Ингой словно очутились в незнакомом городе, на незнакомых улицах со странными названиями.

- Вы не знаете, где здесь... киностудия?

- Киностудия? - переспросил высокий мужчина и остановился перед Ингой.

Девочка подумала - сейчас он засмеется. Мужчина не засмеялся, только внимательно посмотрел на нее, словно на всякий случай хотел запомнить: вдруг она станет известной артисткой?

- Право, не знаю. Я не здешний.

Кто же здесь, в конце концов, здешний? Может быть, этот парень в спортивной куртке на "молнии", что идет, шаркая кедами, по мостовой?

- Хочешь стать артисткой? - сказал он.

- Нет, - ответила Инга.

- Зачем же тебе киностудия? У тебя мать там?

Девочка ничего не ответила, только исподлобья посмотрела на парня и наморщила лоб, словно он сделал ей больно.

- Третья улица направо, - сказал парень. - Я знаю. Снимался в массовке. Три рубля в день.

И он зашаркал кедами, оставляя на занесенной мостовой длинные лыжные следы.

Инге расхотелось идти на студию, где платят три рубля в день. Она почувствовала холодное отчуждение. Наверное, там все не настоящее - и дома, и леса, и дворцы. И артисты - не настоящие герои, а только изображают настоящих. И мамы там не будет. Надо разорвать на мелкие части бумажку с адресом. Но рядом был папа, и какая-то непонятная сила влекла ее вперед и не давала разорвать бумажку. Это была надежда. Маленький, слабый огонек, который если загорится в человеке, то уже погасить его не под силу даже урагану.

"У тебя мать там работает?"

"Нет, нет, нет! Моя мама - врач "скорой помощи"! Она мчится на помощь людям. Когда им плохо. Когда они нуждаются в помощи. У нее белый халат и чемоданчик, резко пахнущий лекарствами. А я никакая не артистка. И никогда не буду артисткой. Я буду как мама. Только бы скорее вырасти, и только бы ее халат стал мне впору. Он висит в шкафу и ждет, когда я вырасту".

Неожиданно перед ними возникло большое серое здание - киностудия. В просторном вестибюле сидело много детей с мамами и бабушками. Папа и Инга в нерешительности остановились посередине, не зная, что делать дальше.

- Вы на пробу? - спросила их маленькая бабушка, рядом с которой сидела рослая полная девочка. - Надо здесь ждать. Садитесь.

- Хорошо, - пробормотал папа.

Старушка подвинулась, давая папе место, но как раз в этот момент появилась Вика.

- Наконец-то! Здравствуй! Ты с отцом? Здравствуйте! - Вика протянула руку отцу. - Виктория Сергеевна.

- Василий Прокофьевич, - сказал папа, своей большой рукой осторожно пожимая маленькую руку Вики. - Вот мы...

- Идемте скорее, а то Карелин ждет и ругается.

- Идемте, идемте, - согласился папа.

И все трое решительно зашагали по лестнице. А сидевшие в вестибюле враждебно смотрели им вслед.

- Счастливая, - вздохнула крупная девочка.

- Почему без очереди? - послышался чей-то недовольный голос.

- Наверное, есть связи... знакомый режиссер, - отозвалась женщина с копной желтых крашеных волос.

- Может быть, у нее талант? - вставила слово ее соседка, удивительно похожая на девочку, сидящую рядом с ней.

- Талант! - вспылила желтоволосая. - Вы посмотрите на ее лицо!

Последних слов Инга не слышала. Она с папой уже поднималась по лестнице.

Режиссер Павел Карелин был худой, длинный и бородатый. Борода мешала ему улыбаться, заслоняла улыбку. Но Инга по глазам чувствовала, что он улыбается. Зачем только он отрастил бороду? Чтобы казаться старым? Или чтобы никто не замечал, когда он улыбается?