Юрий Коротков - Мадемуазель Виктория

Уже смелее Лешка расправляется с темнотой во второй комнате, в третьей… Остается только Викина, самая дальняя. Лешка ныряет в нее и с визгом вылетает, несется назад, выкатив глаза:

— Че-человек! Че-че-черный!

Вспотев от страха, они спрятались за «плотину» и ждут. Ничья тень не падает в коридор из освещенной комнаты.

Лешка уходит на разведку, издалека заглядывает в комнату…

— Тьфу! — громко говорит он. — Это зеркало.

Весь этаж ярко освещен. Зато за окнами стало совсем черно. Лешка идет на кухню и приносит охапку столовых ножей.

— Главное, не спать, — говорит он, раскладывая ножи на полу. — Чтобы врасплох не застукали…

Темное вечернее солнце опускается на Ученский лес, оплывает, растекается на полнеба. Лес и облака пропитались вишневым светом. От Учи поднимаются синие сумерки, а последние лучи уходящего дня еще чертят светлое небо. Из низин, балок, овражков, через край, как переспевшая квашня, вываливается туман, катится по марфинским улицам. По самые плечи в теплом тумане бежит сосед Вовка. Его стриженая макушка то пропадает, то появляется над белесыми клубами.

— Зае-е-ец! Зае-е-ец! Отец твой еде-е-ет!

У околицы, приглушенный туманом, гудит мотор. Надсадно ревет и мечется на привязи Коська, который до смерти боится папиной «Победы».

— Да разве я так свою доченьку зову? Ведь я зову ее — Заинька!

От машины вкусно пахнет бензином, а от папиной щеки — утренним одеколоном и еще чем-то родным, только папиным…

Вернувшись с виллы, родители застали престранную картину. Под дверью, свернувшись калачиком на половике, крепко спали Вика и ее мужественный защитник. Кругом них веером лежали тупые столовые ножи. Весь этаж был залит светом, а коридор перегородила высокая плотина из стульев, тумбочек и чемоданов.

Перешептываясь, ступая на цыпочки, родители разобрали завал и разнесли детей по кроватям.

Вика вжимается носом в папину щеку.

— Пап… А Борька опять яблоки воровал… Прямо с дерева…

— Борька?.. Ну и хитрюга же этот Борька. Спи, дочуня…

— А эти… мусульманские братья не придут?

— Не придут. Их президент Насер давно разогнал. Спи, Заинька, спи…

Засыпает подмосковная деревня Марфино. Гаснут окна русской колонии в центре Каира.

Валентина Васильевна торопливо проходит по двору и исчезает за углом, будто бы не замечая вопросительных взглядов ребят. Андрюшка Чубенидзе крадется за ней, смотрит вслед и бежит назад:

— На виллу пошла. Давай!

Тотчас со всего двора ребята сбегаются к манговому дереву. Витька Сукачев карабкается по стволу, скрывается в густой темной зелени. С дерева тучей срываются потревоженные птицы.

— Ну, чего? Чего там?

Из листвы появляются босые Витькины пятки, обхватившие ствол. Витька съезжает вниз, потирает обожженные колени. Сумрачно отвечает:

— Чего-чего! Известно, чего — желтый.

— Валентина Васильевна, желтый! Учительница пробегает мимо, отмахивается:

— Поиграйте, ребята, поиграйте.

И снова пионеры понуро разбредаются по территории лагеря.

Поиграйте! Во все игры играно-переиграно. Третий день скука в пионерском лагере. С территории — ни ногой, засветло — отбой. А почему? Без вопросов. Да и спрашивать не у кого: вожатые целый день на русской вилле.

И, как назло, Средиземное море необычно спокойно. Над узкой полоской песчаного пляжа вьется желтый флаг, приглашает собирать перламутровые раковины, колючие рапаны, купаться.

Когда на мачте бьется черный флаг, тогда без вопросов ясно — шторм. Тогда сиди жди у моря погоды.

Третий день на море штиль. Третий день нельзя купаться, третий день не крутят кино на вилле.

Скука скучная…

А как здорово было в первые дни! Как весело собирались в Каире — перезванивались втайне от родителей, решали, что брать с собой, а что можно оставить, строили секретные планы. Пионерский лагерь — не только отдых для ребят, здесь наконец-то нашлась работа и для мам. Мама-Чубенидзе — шеф-повар, целыми днями колдует в кухне-пристройке над шашлыками и чахохбили. Мама-Сукачева — вожатая в младшем отряде.

Ехали в Александрию с песнями, обживали лагерь — двухэтажный особнячок над морем.

Александрия не похожа на другие арабские города. Здесь много европейцев, целые европейские районы. А главное — рядом море. Его даже если не видишь, то чувствуешь: и небо шире, и город просторнее.

Александрия вытянулась на косе между морем и озером Марьют. К озеру выходят задворки города, пыльный каменный лабиринт узких улочек. К морю ступеньками спускаются белые особнячки и оранжевые небоскребы.

Сюда не долетает знойный хамсин. Правда, Лешка оказался прав: дышать в Александрии трудно, ветер дует с моря сырой, соленый, белье на солнце не просыхает. Спать ложишься во влажные простыни, зато и сквозь сон слышишь, как вздыхает внизу море.

А самое главное, отсюда и Родина кажется ближе: за Средиземным морем — Эгейское, за Эгейским — Мраморное, а там и Черное, Одесса.

Далеко в море уходит белый мол. Иногда проплывает над молом и скрывается вдали красный флаг: «Россия» или «Башкирия» уходят к нашим берегам. А может, сухогруз повез хлопок, мандарины, финики…

В русском лагере три отряда: «Подснежники» — дошколята из Асуана, Исмаилии, Порт-Саида; «Гайдаровцы» и «Валя Котик» — из каирской школы.

Утром — настоящий горн. Витька неумело раздувает щеки, вот-вот лопнет: «Вставай, вставай, кровати заправляй!» Потом на линейку в галстуках, с отрядной песней. Линейка под окнами особняка. Чтобы пропеть песню до конца, надо три раза вокруг двора обойти строем. Завтрак под манговыми деревьями. Деревья во дворе лагеря облюбовали под гнездовья птицы. Ни чучел не боятся, ни трещоток. Будят раньше горна. Есть приходится торопливо, иначе получишь поднебесный подарок прямо в тарелку.

После завтрака по крутой улочке вниз, к морю: загорать, глядеть на корабли. Даже черный флаг не помеха, Валентина Васильевна скучать не даст. Когда море расштормилось, устроила конкурс: кто лучшую игрушку смастерит из ракушек?

Выиграл, конечно, Витька. Ничего не клеил, не красил, — вертел-вертел в руках рапан, положил ушком вниз, пририсовал два черных глаза — получился ежик.

Однажды купались в большие волны. Растянулись в цепочку, как на Красном море, взялись за руки. И надо же — опять Светка оказалась рядом. Вика хотела перейти на другое место, но Светка вцепилась в ее руку и так посмотрела… И когда волна ее опрокинула, Светка наглоталась соленой воды, но пальцы не разжала.

Вечером ходили на виллу смотреть кино. Русская вилла — через забор. «Бессмертный гарнизон» смотрели, и «Операцию „Ы“», и еще чего-то…