Феликс Кривин - Упрямый горизонт
- Название:Упрямый горизонт
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1982
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Феликс Кривин - Упрямый горизонт краткое содержание
Эта книжка — не только для Санечки, но и для Танечки, и для Ванечки, и для Манечки… Очень много на свете разных имён, но все они не поместились бы в этой книжке.
А может, не Санечка — уменьшительное от Александра, а Александр — увеличительное от Санечки? Ведь никто не рождается сразу большим, каждый рождается маленьким, а потом постепенно увеличивается, пока не станет большим, а то и великим человеком.
Ты, конечно, понимаешь: чтобы стать великим, недостаточно увеличиваться в длину или в толщину. Обычно великим становится тот, кто помогает другим людям, защищает других людей. Само имя Александр в переводе с греческого знаешь что означает? ЗАЩИТНИК ЛЮДЕЙ!
Жаль, что не каждый Санечка становится таким Александром.
Упрямый горизонт - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И знаешь, кто первый научился ходить?
Рыбы.
Только не те, которых ты видел в реке и в аквариуме, а древние рыбы.
В то время на суше ещё никто не жил, за исключением пауков и некоторых насекомых. Можно даже сказать, что они первыми научились ходить, но что это была за ходьба? Так, ползание. Ног-то много, а шага настоящего нет.
А у рыб и вовсе ног не было. И это, однако, их не смутило. Когда их родные озёра и реки высохли, а сами они оказались на суше, им ничего не оставалось, как учиться ходить.
На плавниках — а ходили. Авось разовьются ноги из плавников!
Сначала у них плохо получалось, они не ходили, а прыгали, и их можно было назвать лягушками, потому что, прыгая по земле, рыбы постепенно становились похожими на лягушек. Или на кого-то вроде лягушек.
Потом некоторые из них приспособились ползать и стали похожи на ящериц. Или на кого-то вроде ящериц.
И так, попрыгав, как лягушки, поползав, как ящерицы, рыбы стали ходить по-настоящему и постепенно превратились в лошадей, медведей, тигров, собак…
Сейчас даже трудно поверить, что собаки — бывшие рыбы (хотя они довольно хорошо плавают). И все звери, и все птицы, какие есть на земле, — это бывшие рыбы.
И даже мы с тобой — бывшие рыбы: потому у нас и кровь солёная, как солёное море. Сначала мы были рыбами. Потом прыгали, как лягушки. Ползали, как ящерицы. Бегали на четвереньках, как звери… Вот как много нужно пройти, пока научишься ходить по-человечески.
Как летописец Нестор старался всё записать, когда Санечка ещё не родился
Очень много лет назад, когда ты, Санечка, ещё не родился, жил в городе Киеве человек по имени Нестор.
Греческое имя Нестор, если его перевести на русский язык, означает «вернувшийся на родину». Возможно, человек этот куда-то уезжал, а потом вернулся на родину, и поэтому всё, что происходило на его родине, было ему особенно интересно.
И этот человек, возможно, подумал:
«Ну хорошо. Я-то знаю, что происходит на моей родине. А как об этом узнают те, которые будут жить после меня? Например, Санечка, который родится почти через тысячу лет, — как он узнает, что происходило до него на нашей с ним родине?»
Так, возможно, подумал Нестор и забеспокоился. Всё же обидно, когда что-то делаешь, делаешь, а потом об этом забывают, как будто это и не делалось никогда.
И тогда Нестор стал писать летопись.
Не надо думать, что он писал её только летом.
Летопись — это такая книга, в которую записываются события многих лет. Вот почему её так называют.
Написал Нестор и о том, что прочитал в других летописях, которые были написаны до него. Чтобы мы с тобой, чего доброго, не подумали, будто до Нестора у нас не было никаких событий. Хороший летописец думает и о тех, кто жил раньше, и о тех, кто будет жить позже, он для того и пишет свою летопись, чтобы соединить тех и других.
Он — как связист между прошлыми и будущими веками:
— Двадцатый? Это двадцатый? Я — двенадцатый… Соединяю вас со вторым.
Как приручили огонь
Было время, когда огонь разбойничал по лесам и больше ничем не хотел заниматься.
Он падал молнией на какое-нибудь высокое дерево и начинал его терзать, пожирать. Потом перебрасывался на другое, на третье дерево, — и вот уже целый лес бился в когтях огня.
Огонь тогда не бывал костром, он бывал только пожаром. А люди мёрзли и ели сырую пищу, потому что огонь, который мог бы их согреть и сварить им пищу, занимался только тем, что разбойничал.
И как ни трудился ветер, пытаясь его задуть, огонь только сильней разгорался. И как ни заливал его ливень, огонь выходил сухим из воды.
Однажды люди вынесли из пожара маленький огонёк. Его накормили сухими ветками, укрыли от дождя и ветра, он подрос и превратился в костёр.
Раньше он превращался в пожар, а теперь превратился в костёр.
Потому что никто не старался его погасить, а, наоборот, окружали его заботой.
И стало огню так тепло от этой заботы, что захотелось поделиться своим теплом. Чтобы и людям было теплее, чтобы пища им казалась вкуснее, чтобы им жилось веселее…
Вот почему так приятно посидеть у костра.
Кто на свете самый упрямый
Однажды заспорили Ветер и Скала, кто на свете самый упрямый.
— Я самая упрямая! — сказала Скала. — Сколько веков ты на меня дуешь, а я стою.
— Нет, я самый упрямый, — сказал Ветер. — Сколько веков ты стоишь, а я всё равно дую.
Долго они спорили.
Уже и осень прошла, и зима.
Наступила весна, и из трещины в скале пробилась тоненькая былинка.
Пробилась — и стала тянуться вверх.
Дождь лил — а она тянулась вверх.
Солнце жгло — а она тянулась вверх.
— Вот кто самый упрямый, — сказала Скала. — Уж как я её не пускала, удерживала, а она всё равно пробилась.
— А я её гнул, рвал, сдувал, — вздохнул Ветер, — а всё-таки она тянется вверх.
— Из упрямства, — сказала Скала, — Лишь бы сделать по-своему.
А былинка всё поднималась и поднималась.
Она была очень упрямая.
Потому что она была живая.
Ты видишь сосну на Скале?
Это она, былинка.
В её ветвях отдыхает Ветер, в её тени прячется от солнца Скала, и оба они с гордостью говорят:
— Это она, наша былинка… А помнишь, когда она маленькая была? Ух, какая была упрямая…
Тропинка
Прибежала Тропинка к Дороге и остановилась в восхищении.
— Тётенька, как ты стала такой большой?
— Обыкновенно, — нехотя объяснила Дорога. — Была малой вроде тебя, а потом выросла.
— Вот бы мне вырасти! — вздохнула Тропинка.
— А чего хорошего? Заездят тебя, затопчут — вот и вся радость.
— Нет, не вся, — сказала Тропинка. — Пока я маленькая, меня далеко не пускают, а тогда бы я… ух как далеко ушла!
— Далеко? А зачем далеко? Так ведь можно и в вечную мерзлоту зайти, и в тропические болота…
— Вот бы мне зайти!
— Много ты понимаешь. Я вот до города дошла — и всё, с меня достаточно…
Поникла Тропинка и обратно в лес побрела.
«Достаточно!» Стоит ли ради этого быть дорогой? Может, лучше остаться тропинкой, навсегда затеряться в лесу?
Нет, не лучше, совсем не лучше. Просто Тропинка ошиблась на этот раз, просто она вышла не на ту дорогу.
Когда бывает можно то, что нельзя
Жили-были два короля, и было у них на двоих одно королевство. Маловато, но что поделаешь, если не хватает королевств? Королей больше, чем королевств, и, конечно, королевств на всех не хватает. Однажды король Нельзя Первый заболел, и король Можно Первый занял всё место на престоле. Раньше он занимал только половину, приходилось править в тесноте, а теперь расположился по-королевски.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: