Александр Кононов - У железного ручья (Повесть о верном сердце - 1)

Мальчики полежали под широкими лапами елей в теплой сухой хвое много лет, видно, она накапливалась тут, в полумраке, - притаились, выглядывая, нет ли кого поблизости. Нет, сад был безлюден. В некошеной траве просторно стояли яблони, светлые, с побеленными известкой стволами. В стороне протянулись широкие гряды с клубникой; зоркие глаза мальчишек заметили среди листвы зеленые пупырышки незрелых ягод.

Откуда-то донеслось злое повизгивание пилы. Не там ли искать Кирюшку?

Осторожно оглядываясь, пригибаясь к траве, Гриша и Ян пошли между яблонями. Скоро они увидели изгородь - не из бревен, а из серо-голубых крашеных досок. Доски были резные, на каждой доске затейливо выпилены кружки и сердечки. Так и шла резьба по всей изгороди - ряд сердечек и ряд кружков.

Гриша подкрался к изгороди, заглянул в одно из сердечек и увидел Кирюшку Комлева: освещенный косыми лучами заката, стоял он на высоченных козлах и кланялся наотмашь в пояс. С каждым его поклоном пила уходила вниз и косо летели на землю розовые струи опилок. Внизу, под козлами, стоял, задрав голову, рыжебородый человек - принимал сверкающую пилу и посылал ее обратно Кирюшке. Какой легкой и веселой казалась со стороны работа пильщиков!

Гриша ухватился за перекладину, нащупал большим пальцем босой ноги резное сердечко, подтянулся кверху. Перед ним открылись задворки Новокшонова; длинной вереницей тянулись серые, невеселые дома без окон амбары: это было богатое имение. За амбарами целился в небо колодезный журавель, совсем такой же, как в "Затишье". Старуха с ведрами прошла к колодцу.

Переждав, Гриша свистнул. Комлев не услыхал, продолжал пилить.

Гриша крикнул: "Эй!" - и свистнул громче. Кирюшка разогнулся, придержал пилу, откинул со лба слипшиеся волосы и повернулся в сторону сада. Гриша махнул ему рукой и сложил у рта ладони: надо, дескать, поговорить.

Кирилл вгляделся, сказал что-то рыжебородому и легко соскочил с козел.

- Никак, Гришутка Шумов! Какими судьбами? - спросил он весело, подойдя к изгороди. - Э, да тут и Ян Редаль! Вы как сюда забрели?

Гриша сделал страшное лицо, скосил глаза, замахал руками и сполз с забора - назад, в сад.

- Скажи на милость, - посмеиваясь, пробормотал Кирюшка: - секреты!.. Ну и отчаянные, ну и бродяги!

Комлев загрохотал с той стороны забора коваными сапогами - резные доски ходуном заходили под ним. Он перемахнул через забор в сад, сел на траву рядом с Гришей.

- Ну, что у тебя, сказывай скорей, - велел он, - а то придет сюда Новокшониха, узнаешь тогда, почем нынче березовые веники.

- Дядя Кирюша, - зашептал Гриша, - мы Ивана видели, солдата, он из тюрьмы убежал.

- Брешешь!.. - выдохнул Кирюшка. - Брешешь!

- Кобель брешет, - с достоинством ответил Гриша.

- Где видали Ивана?

- В Заозерском лесу.

- Говорили с ним?

- Ага. Он нас к тебе послал.

Кирюшка с минуту глядел молча, широко раскрыв круглые, как у птицы, глаза. Потом оглянулся по сторонам, хлопнул себя с размаху по коленям и вдруг захохотал:

- Живой? Неужто живой Иван? Ведь это что ж такое!

- А чего смеешься? - строго спросил Ян.

- С радости! С радости, чудари вы мои дорогие! Я вам поверил, не врете вы ведь?

Комлев перестал смеяться, сорвал былинку, пожевал ее.

- Иван ходит по лесу голодный - страшное дело! - сказал Гриша.

- Ну, теперь надо ему помогать, ребята! - жарко заговорил Кирилл. Надо что-то придумать.

- Мы ему хлеб носим.

- Надо. Надо ему хлеба... и потом - одёжу. Одёжу подходящую.

- Он теперь в пиджаке, вольный. Это ему латыши в городе дали. Пиджак-то драный, одни лохмоты.

- Ну, сказывайте, чего он еще говорил?

- Велел тебе завтра о полдень прийти туда, где пни корчуют. Не успеешь завтра, тогда послезавтра. Он тебя будет ждать, спрячется, а ты иди от корчевья по лесу и песню пой. Он твой голос узнает - выйдет к тебе.

- Там, где пни корчуют? Ну как же, знаю я это место. Приду! - Кирюшка внимательно поглядел на Гришу, на Яна: - Открылся, значит, вам Иван-то... Крепко вам верит, что ли? Али это от нужды горькой?

- Крепко верит нам, - сказал Гриша и покраснел.

Кирилл смотрел на него, и Гриша краснел все больше.

- Ну, добро! - Кирилл опять смеялся. - Добро! Раз краснеешь, значит совесть есть. А молчать умеешь или не научился еще?

- Умею.

- А Ян?

- И Ян умеет.

Теперь и Ян покраснел и отвернулся. Он-то умел молчать!

- Одна надея, ребята: что вы болтать не станете. А проболтаетесь Ивану тогда конец!

- Ну, ей-богу, маленькие мы, что ли! Дядя Кирюша, ну что мы, не понимаем?

Но Комлев уже не слушал его. Он заговорил вполголоса, как бы в раздумье:

- Теперь что ж в первую голову делать? В первую голову - это взять мне у Новокшоновых расчет. Все, поди, копеек шестьдесят заработал. Вы меня дожидайтесь тут, ребята. И смирно сидите, не дышите!

Комлев перелез через забор, исчез.

Вернулся он не скоро и, видно, страшно злой; губы крепко сжаты, на щеках желваки ходят.

- Обсчитала, ведьма!.. Ну, пошли, ребята.

Он повел мальчишек к проселку новой, незнакомой им дорогой - густой аллеей из плакучих берез. Зеленые косы их висели до земли. У самого выхода в поле одна береза стояла без верхушки, с обугленным стволом ("Громом ударило", - пояснил Кирилл); на ней под дощатым навесом чернел образ Николая-угодника.

- Богобоязненные! - угрюмо сказал Комлев, глянув на икону. - У них, у Новокшоновых, две заботы: богу молиться да с нищих суму драть. Вот ободрали меня, обсчитали - смотришь, и господа можно возблагодарить, свечу поставить...

- На много ли обсчитала? - серьезно, как взрослый, спросил Гриша.

- На двугривенный, - так же серьезно ответил Кирюшка и добавил: - Ну, ничего... когда-нибудь сосчитаемся!

Долго шли молча.

От придорожных кустов легли длинные тени: запах полевых цветов и трав стал слышней... В дальнем болотце зажглись от заката розовые окна.

Когда вышли на большак, Гриша стал спотыкаться, глаза у него слипались.

- Э, Григорий Иваныч, - засмеялся Комлев, - нырять принялся! Садись ко мне на закорки.

Он схватил Гришу и одним махом посадил к себе на плечи.

- Ну что это, дядя Кирюша! - заныл Гриша. - Ну что, ей-богу, маленький я, что ли?

Он ныл и вертелся на шее у Комлева до тех пор, пока тот не скинул его на дорогу. Скинул и тут же посадил себе на плечи Яна:

- Этот тоже ныряет... Уморились ребята!

Ян уселся на плечах у Кирилла спокойно, прочно. И вид у него стал снисходительный - сверху он глядел на Гришу.

- Ишь, пан какой! - сказал тогда Гриша, шагая сзади. - Едет, как барин, а того в толк не возьмет, что человеку, может, тяжело.

Комлев захохотал:

- Ну, какая ж в нем тяжесть! У вас, ребятишки, кости еще пустые... да и в голове пусто. Потому и весу настоящего в вас нету!

Край неба еще догорал, а земля была уже совсем темной, когда они дошли до знакомого поворота в усадьбу "Затишье".