Гектор Мало - Без семьи

- Ну, а тебе-то ведь больше шестидесяти?

- Я не в счет. К тому же я привык есть мало.

- Значит, - сказал Карори после минутного размышления, - если б у меня был хлеб, он достался бы мне.

- Тебе и Реми.

- А если б я не захотел его отдать?

- У тебя бы его отняли. Разве ты не обещал мне слушаться?

Карори довольно долго молчал, потом вдруг вынул из шапки краюху хлеба.

- Возьми, вот мой кусок.

- Шапка Карори полна сокровищ! Дайте-ка мне ее, - приказал "учитель".

Карори очень не хотелось отдавать шапку, но у него ее отняли и передали "учителю".

"Учитель" взял лампу и стал рассматривать содержимое шапки. Несмотря на наше грустное положение, мы все на минуту развеселились. В шапке оказался целый склад: трубка, табак, ключ, кусок колбасы, свисток, сделанный из косточки персика, бабки, три свежих ореха и луковица.

- Хлеб и колбасу мы поделим вечером между тобой и Реми.

- Но я уже сейчас хочу есть! - жалобным тоном заявил Карори.

- Вечером ты будешь еще голоднее.

- Какое несчастье, что в шапке этого малого не оказалось часов! Мы бы знали теперь, который час.

Мои часы. после того как побывали в воде, остановились совсем. Действительно, сколько могло быть времени? С каких пор находимся мы в забое? Одним казалось, что был полдень, другим - что шесть вечера. Одни считали, что мы сидим уже десять часов, другие думали, что не прошло и пяти.

Когда вопрос о времени был исчерпан, все замолчали. О чем думали мои товарищи, не знаю, но если судить по себе, то, вероятно, об очень печальных вещах. Я боялся воды, боялся темноты, боялся смерти. Молчание угнетало меня, а ненадежные стены забоя, казалось, давили меня своей тяжестью. Итак, я никогда больше не увижу Лизу, Этьеннету, Алексиса и Бенжамена. Как будут они теперь получать известия друг о друге? Артура, госпожу Миллиган, Маттиа и Капи - их я тоже никогда больше не увижу. А матушка Барберен, бедная матушка Барберен! Мысли одна мрачнее другой сменялись в моей голове.

Вдруг среди тишины раздался голос дяди Гаспара.

- По-моему, - сказал он, - о нашем спасении еще и не думают.

- Почему ты так решил?

- Мы ничего не слышим.

- Возможно, произошло землетрясение и весь город разрушен.

А может быть, в городе считают, что все погибли и ничего сделать нельзя.

- Значит, нас бросили на произвол судьбы?

- Отчего вы так скверно думаете о ваших товарищах? - перебил их "учитель". - Вы прекрасно знаете, что, когда случается несчастье, шахтеры скорее погибнут сами, чем оставят своего товарища без помощи. Разве не так?

- Да, это правда.

- Тогда почему же вы решаете, что нам не помогут?

- Ничего не слышно.

- Не слышно, это верно. Но я сомневаюсь, можем ли мы здесь что-либо услышать. Если работы по спасению не начаты, то это еще не значит, что нас бросили. Ведь мы не знаем, как произошла катастрофа. Если это землетрясение, то для оставшихся в живых работы и в городе достаточно. Если это только наводнение, как я думаю, то надо знать, в каком состоянии находятся стволы шахт. Возможно, и они и галерея для спуска рабочих разрушены. Я не утверждаю, что мы будем спасены, но уверен, что работы по нашему спасению уже ведутся.

Он сказал это с такой уверенностью, что даже наиболее малодушные перестали сомневаться.

Один только Бергуну возразил:

- А если решат, что мы погибли?

- Работать все равно будут; но мы постараемся доказать, что мы живы. Давайте стучать в стену как можно сильнее. Вы знаете, что звук хорошо передается через землю. Если нас услышат, то поймут, что следует торопиться, и будут знать, где нас искать.

Бергуну, у которого были толстые сапоги, тотчас же принялся колотить в стену ногами, как бы созывая шахтеров.

- А как ты думаешь, "учитель", - спросил дядя Гаспар, - как они будут нас спасать?

- Есть две возможности; первая - прорыть ход к этому забою, а вторая выкачать воду.

- Вырыть ход!

- Выкачать воду!

Эти восклицания не смутили "учителя":

- Мы находимся на глубине сорока метров. Если будут рыть по восьми метров в день, то дней через семь-восемь до нас доберутся.

- В день не вырыть шести метров

- Трудно, но для спасения своих товарищей возможно.

- Мы не продержимся восемь дней. Подумай только, "учитель", - восемь дней!

- Ну ладно, а вода? Как ее выкачать?

Начался спор о том, каким образом лучше действовать. Из этого спора я понял только одно: что при самых благоприятных обстоятельствах придется прожить в нашем склепе не меньше восьми дней. Восемь дней! Не знаю, сколько времени я был под впечатлением этой ужасной мысли, как вдруг спор прекратился.

- Слушайте, слушайте! - сказал Карори.

- Ну что?

- С водой что-то творится!

- Ты, верно, уронил в нее камень.

- Нет, звук какой-то глухой. Все прислушались.

- Да, - сказал "учитель", - с водой что-то происходит.

- Что же, "учитель"?

- Не знаю.

- Вода спадает?

- Нет, не то. Стук раздается через равные промежутки времени.

- Через равные промежутки! Ребята, мы спасены! Это бадьями откачивают воду!

- Откачивают воду! - вскрикнули все в один голос и вскочили, как от электрического тока.

Мы забыли о том, что над нами сорок метров земли. не чувствовали больше спертого воздуха. Стены забоя уже нас не давили, звон в ушах прекратился. Мы дышали легко, сердца свободно бились в груди.

Теперь, чтобы точнее описать вам эту страшную катастрофу, я должен рассказать, как она произошла и что было сделано для нашего спасения.

В понедельник утром, когда шахтеры спускались в шахту, небо было покрыто тучами и все предвещало грозу. Около семи часов утра разразилась гроза со страшным ливнем. Это был настоящий потоп. В несколько минут Дивона вышла из берегов, и вода затопила поверхность земли, где находились шахтеры. Рабочие, занятые наверху промывкой руды, спрятались от грозы и были в полной безопасности. В этой местности наводнения случались не раз; но так как входы в шахты расположены на значительной высоте, все считали, что вода не может в них проникнуть, и беспокоились только о том, как бы спасти кучу бревен, приготовленную для крепления галерей.

За этой работой и наблюдал инженер рудника. Вдруг он заметил поток, который стремился в только что образовавшуюся пробоину. Он сразу понял, в чем дело. Вода врывалась в шахту и убывала на поверхности. Следовательно, шахты будут затоплены. Полтораста рабочих находились в этот день под землей, потому что полтораста ламп было роздано утром. Тридцать ламп было возвращено обратно, но сто двадцать шахтеров еще оставались в шахтах. Живы ли они? Смогут ли укрыться от воды в каком-либо убежище?

В это время в некоторых местах земля и камни начали взлетать на большую высоту. Дома дрожали, как от землетрясения. Газ и воздух, вытесняемые водой, скапливались и там, где давление земли было слабее, прорывали ее поверхность, как стенки котла. Катастрофа совершилась.