Коллектив авторов - Новые головоломки Шерлока Холмса

«Ну, я…» Я замолчал, задумавшись над вопросом.

Какой же вариант лучший?

Во время «Дела о напуганном плотнике» Холмсу пришлось потратить определенное время, чтобы проследить за передвижениями некоего Сэма Смита. Холмса это немало раздражало, потому что, как оказалось, Смит был довольно скуп: до места назначения добирался на омнибусе, но вот обратно шел пешком.

На второй день общее время в пути составило ровно восемь часов. Кроме того, Холмсу пришлось провести еще полтора часа, бродя возле лавки торговца пиломатериалами, но это для задачи неважно. Омнибус ехал со средней скоростью 9 миль в час, Смит шел втрое медленнее. Сколько пришлось пройти Холмсу, следя за Смитом?

Одна из улик «Дела о странствующих епископах» привела нас в довольно необычную подземную часовню под улицами Вейчестера. Три саркофага с вырезанными на них фигурами крестоносцев в доспехах почти целиком занимали одну из маленьких комнат.

Под ногами каждого из рыцарей мы увидели красиво вырезанные последовательности цифр. Под первым – 30, 68, 89. Под вторым – 18, 23, 42. Под третьим – 11, 41, 74.

В другом конце комнатки прямо посреди стены была дюжина вырезанных в ряд каменных голов. Все головы явно принадлежали разным людям; впрочем, все лица светились какой-то странной радостью. Они вызывали очень неприятные чувства. Над головами белой краской было нарисовано число 16, цифры были высотой не меньше фута.

«Это явно ссылка на… – Холмс прервался на середине фразы. – Ватсон, это неплохое упражнение для вас. На какого рыцаря указывает нарисованное число?»

Третий словесный узел Холмс задал мне, когда мы смотрели мучительно плохое исполнение и без того далеко не блестящей оперетты. Обычно мы бы и на пушечный выстрел не подошли к такому заведению, но Холмс напал на след дряхлого торговца во́ронами, так что мы оказались именно там. Я на самом деле даже обрадовался возможности отвлечься на головоломку, несмотря на то, что ужасные визги, выдаваемые за пение, не позволяли как следует сосредоточиться.

Вот буквы, из которых мне предстояло составить три десятибуквенных слова, связанных одной темой:

Ко мне однажды пришел человек и предложил купить красивый портрет, который уже довольно давно принадлежал его семье. Ни с каким делом Холмса это связано не было. Он был моим пациентом и заметил, что и мой личный кабинет, и процедурная украшены коллекциями картин.

Картина действительно была привлекательной, в отличие от цены: 640 фунтов. Половина годового дохода – это слишком неподъемная цена за произведение искусства, так что я вежливо отказался. Через две недели он вернулся, снизив цену «всего» до 400 фунтов. Я снова выразил свои сожаления. Еще через две недели он вернулся, совершенно невозмутимый, и предложил мне купить ее за 250 фунтов. Он приходил ко мне еще два раза, и на второй я наконец-то сдался и купил картину.

Сколько я заплатил, округляя до ближайшего целого фунта?

Однажды днем я читал газету, и мое внимание привлекла довольно мрачная история о прискорбной судьбе Даниэля Бутроса, сына богатого судового маклера.

Молодой мистер Бутрос отправился в Эссекс, чтобы подняться на гору с компаньоном. Несмотря на то что он считался умелым альпинистом, что-то пошло не так, и он упал с вершины откоса. Его друг Алан Дикки, который был ведущим в подъеме, уже забрался наверх и страховал Бутроса, но веревка оборвалась.

Это, конечно, очень печально, но больше меня удивило очень длинное и цветастое описание сцены. Репортер посвятил несколько абзацев описанию тела несчастного Бутроса, лежавшего с раздробленными костями на куче свитых веревок у подножия скалы. Дикки, его друг, как говорят, был потрясен случившимся.

Я рассказал о статье Холмсу, который в ответ промычал что-то нечленораздельное. Затем он спросил, упоминалась ли в статье перетершаяся веревка. Я еще раз перечитал статью – и действительно, репортер упомянул перетершиеся куски размотанной веревки.

«Это все равно убийство», – сказал Холмс.

Почему он пришел к такому выводу?

«Странное дело о ребенке-вороне» занесло Холмса и меня в деревню в Гвинедде под названием Абергинолвин. Добираться туда оказалось дьявольски долго, но Холмс настаивал, что нам нужно узнать некоторые подробности самим. Так что одним серым утром мы оказались в небольшой часовне на берегу ледникового озера Тэл-и-Ллин, из которого вытекает река Дисинни.

В часовне мы нашли простой алтарь, на котором была написана небольшая проповедь о десяти заповедях, а также лежали традиционная ткань и Библия. Над алтарем было выбито любопытное послание, явно старинное:

Холмс посмотрел на него и нахмурился, затем повернулся ко мне; его глаза сияли. «В последней строчке не хватает буквы N», – сказал он.

«И явно не только ее», – ответил я.

«Да, так и есть, – сказал он. – Не хватает еще ровно одной буквы – если точнее, ее не хватает более чем в десятке мест».

Больше он ничего не сказал, и мы сидели там до тех пор, пока я не расшифровал послание.

Время было уже позднее, но делать нечего. А вы можете сказать, как звучит послание?

Мы шли по кладбищу Паддингтон-Грин в поисках могилы дядюшки плотника. У нас были определенные сомнения по поводу даты кончины этого достойного человека, так что мы решили узнать все из первых рук. Впрочем, как оказалось, наши усилия были бесплодны. Дядюшка не умер, а сбежал и еще немало лет прожил с другой семьей в Хэдли.

Когда мы прошли мимо довольно экстравагантного резного изображения старика с длинной бородой и в простом плаще, Холмс склонил голову.

«Вот вам небольшая загадка для развлечения, Ватсон».

Я кивнул. «Хорошо, приятель».

«Давайте предположим, что некий человек прожил пятую часть жизни ребенком, четверть – молодым человеком, треть – мужчиной, наконец, уже тринадцать лет жизнь его идет на спад. Сколько ему сейчас лет?»

Можете ли вы найти решение?

Ходить по Бейкер-стрит ледяным февральским утром – то еще испытание. Еще хуже было оттого, что Холмс всегда ходил ловко, словно кот, практически не поскальзываясь. Меня, с другой стороны, с каждым шагом преследовала ужасная угроза грохнуться на землю.