Братья Бондаренко - Непохожие прохожие

Осмотрел Енот себя — и впрямь слабоват он против осины. Вон она разлеглась как, не столкнуть. А Барсук похаживает вокруг, лапами всплёскивает:

— Ай-ай, сучков-то сколько! И каждый за землю держится. Не оторвать, ни за что не оторвать — у тебя всего четыре лапы-то.

Смотрит Енот—верно, много сучков на осине. И каждый за землю ухватился. Где их оторвёшь, когда у него всего четыре лапы-то.

И повесил Енот голову. А Барсук побегал ещё немного, поайкал:

— Ай-ай-ай, беда-то какая!

И побежал дальше. А Енот у норы своей остался. Сидит, губами чмокает, вздыхает:

— Что же мне теперь делать? У меня же в норе — еноти- ки. Бедный я, бедный.

Мимо Мышка бежала. Услышала его слова. Остановилась:

— О чём это ты?

— Да вон осина на мою нору упала, вход закрыла, а у меня в норе енотики. Мне кормить их надо. Мне снаружи стоять никак нельзя.

Обежала Мышка осину вокруг, сказала:

— Ну и чего ж ты сидишь? Носом клюёшь, горишься. Бери и отодвигай её в сторону.

— Отодвинь попробуй. Это же осина.

Обежала Мышка опять осину вокруг, сказала:

— Да какая же это осина? Осинка. Чего ты, вахлак, на себя страх нагоняешь? Ты не закормыш какой-нибудь. Переполошился. Бери и отодвигай в сторону.

Сказала так Мышка и словно бархатом провела — так ему легко стало. Но вспомнил он Барсука, загундосил:

— Куда мне! Осине-то двадцать лет, а мне всего три года.

— Двадцать лет! Нашёл чем пугать, балабола. Да она все эти двадцать лет на месте простояла, а ты три года по земле бегал, сил набирался. Ты посмотри на себя, какой ты крепыш. У тебя вон грудь круглая какая. И плечи покатые.

Осмотрел Енот себя — точно, круглая у него грудь и плечи покатые. Может, и впрямь попытаться? Но вспомнил Барсука, сказал:

— Да, у неё вон сучьев сколько. И каждый за землю держится. Сдвинь её попробуй.

Обежала Мышка осину вокруг, сказала:

— У тебя что, мозги набекрень сдвинулись, что ли? Какие же это сучья? Так, веточки зелёные. Раскудахтался. Погляди лучше, пустоплёт несуразный.

Смотрит Енот: точно, какие там сучья — ветки зелёные и не держатся вовсе за землю, а отталкиваются от неё. Может, попытаться всё-таки?

А Мышка топчется рядом, торопит:

- Берись, берись, не робей. Поднимешь сейчас, я ухну, и отбросишь ты эту осинишку в сторону.

Взялся Енот и чувствует — точно, не такая уж осина и тяжёлая, а если ухнет сейчас Мышка, двинет он её, и откроется вход в нору.

И ухнула Мышка:

— Ух!

Двинул Енот осинку и увидел своих енотиков. Обрадовался:

— Вот спасибо тебе, Мышка, выручила ты меня.

Сидел он потом у себя в норе, кормил ребятишек и думал: «Барсук прошёл — силу отнял, Мышка прошла — силу дала. Какие прохожие разные бывают».

Построил себе Заяц дом и решил плетнём огородить его, да повыше решил плетень выплести, чтобы никто не видел, что у него во дворе делается.

И представилось Зайцу: выплел он плетень высокий- высокий. Идёт вдоль него Медведь, шею вытягивает, на цыпочки привстаёт, хочется ему поглядеть, что там у Зайца во дворе делается, да не может: не по росту заячий плетень ему, высок слишком.

Остановился Медведь, спрашивает:

«Отгораживаешься, значит, да? Хоронишься?»

А глазами сам так и жигает.

Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:

«Нет, репьём осеешься, не рожь взойдёт. Негоже Медведя сердить, силы в нём много. Всех под свою лапу гнёт. Найдёт, как выместить...»

И тряхнул ушами.

«Ладно, выплету я вокруг своего дома плетень чуть- чуть пониже, чтобы Медведь видел, что у меня во дворе делается, а Волк и остальные все — ничего».

И представилось Зайцу: выплел он себе плетень чуть ниже. Идёт вдоль него Медведь и всё видит, что у Зайца во дворе делается, а Волк бежит вдоль плетня, тянет шею. И ему хочется посмотреть, что там у Зайца во дворе делается, да не может — слишком высок для него плетень заячий.

Остановился тогда Волк и говорит:

«Медведю, значит, можно глядеть во двор к тебе, а мне нельзя? Ну, х-хо-р-р-ошо».

А зубами сам так и поскрипывает.

Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:

«Негоже и Волка сердить: он того же поля ягода, что и Медведь. Найдёт, как выместить».

И тряхнул ушами.

«Ладно, выплету я свой плетень ещё чуть ниже, чтобы Медведь с Волком видели, что у меня во дворе делается, а Лиса и остальные все — ничего».

И представилось Зайцу: выплел он себе плетень ещё чуть ниже. Идут вдоль него Медведь с Волком, и всё видят, что у Зайца во дворе делается, а Лиса бежит вдоль плетня, силится заглянуть во двор к Зайцу да не может — слишком высок для неё плетень заячий.

Остановилась тогда Лиса и говорит:

«Медведю с Волком, значит, можно глядеть во двор к тебе, а мне нельзя? Та-ак».

А сама индо вся изгибается от лихости.

Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:

«Ох, негоже и Лису сердить: с огнём подружишься, в пламени жить будешь. Лукавства в ней много, найдет, как выместить.. Куском поманит, а хворостиной угостит».

И тряхнул ушами.

«Ладно, выплету я свой плетень ещё ниже, чтобы Медведь, Волк и Лиса видели, что у меня во дворе делается, а остальные все — ничего».

И представилось Зайцу: выплел он себе плетень ещё чуть ниже. Идут вдоль него Медведь, Волк и Лиса и всё видят, что у него во дворе делается, а Мышка бежит вдоль плетня. На цыпочки привстаёт, подпрыгивает. Хочется и ей заглянуть во двор к Зайцу, да не может — слишком высок заячий плетень для неё.

Присела тогда Мышка у плетня и говорит:

«А если я маленькая, слабенькая, то от меня отгораживается даже Заяц!»

Представил это Заяц, и стыдно ему стало перед маленькой Мышкой, только от неё одной вроде и отгородился он.

«Нет, если уж гриву коня упустил, за хвост не удержишься».

И сказал решительно:

Не буду я никакого плетня ставить. Пусть все глядят, что у меня во дворе делается, я бессекретный, мне себя за высокий забор хоронить нечего.

Так он и сделал: никакого плетня не поставил, но кольев вокруг дома всё-таки набил, чтобы все видели, что здесь у него, у Зайца, должен быть плетень.

Бежала Лиса мимо берлоги медвежьей. «Дай, — думает,— погляжу, что медведь делает». Заглянула в щёлку и видит: сидит медведь за большим столом и большой ложкой из большой миски мёд ест.

Потянула Лиса дверь на себя, а она закрыта. Тук- тук лапкой, а сама в щёлку смотрит, что медведь делать будет.

Вскочил медведь из-за стола, оттащил миску с мёдом в дальний угол, прикрыл её лопухом и уж только после этого голос подал:

— Кто там?

— Я это, Михайло Иваныч, — Лиса. В глаз что-то попало. Погляди, пожалуйста, окосеть боюсь.

Впустил медведь Лису в берлогу. Глядит ей в глаз, а он чистёхонек, ну даже самой крохотной пылинки в нём нет. А Лиса говорит: