Коллектив авторов - Литература (русская литература XX века). 11 класс. Часть 2

В последние годы жизни поэт работал над исторической поэмой «Рубрук в Монголии»,переводил венгерскую, старонемецкую, итальянскую поэзию, а также поэзию народов СССР; опубликовал четвертую, последнюю поэтическую книгу «Стихотворения»(1957). Появившееся в октябрьской книжке журнала «Новый мир» за 1953 год «весеннее» стихотворение Заболоцкого «Оттепель»почти на год опередило одноименную повесть И. Эренбурга, давшую имя целой эпохе послесталинского десятилетия. Однако подорванное в лагере здоровье, два инфаркта трагически сократили жизнь поэта, умершего в Москве 14 октября 1958 года.

Несмотря на то что сотрудничество Н. Заболоцкого с «обэриутами» не было долгим, тем не менее раннее творчество Н. Заболоцкого традиционно связывают именно с группой ОБЭРИУ. Тем более, что две важнейшие части декларации этой группы («Общественное лицо ОБЭРИУ» и «Поэзия ОБЭРИУтов») были написаны Н. Заболоцким. По мысли поэта, подлинно «реальное» искусство отличается от традиционного (в том числе называемого «реалистическим») тем, что его творцы стремятся увидеть мир «как бы впервые», удивленным взглядом первооткрывателя: «Посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты. Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты «нереальны» и «нелогичны»? А кто сказал, что «житейская» логика обязательна для искусства? <���…> У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать».

Действительно, знакомый читателю-современнику мир, увиденный «голыми глазами», предстал в «Столбцах» Н. Заболоцкого неузнаваемым:

Пытаясь найти объяснение подобному взгляду на обычного человека, большинство критиков сошлось на том, что поэзия Заболоцкого – сатирическая, высмеивающая «пережитки прошлого» в лице мещан и обывателей. Об антимещанской направленности своего творчества говорил и сам поэт.

Фамилия Ивановы стала у Заболоцкого нарицательным обозначением мещанина. В рассказах М. Зощенко, пьесах В. Маяковского «Клоп» и «Баня» этот человек получил право слова, и его речь наглядно продемонстрировала ущербность и ограниченность внутреннего мира советского обывателя, его «житейской логики» и «простых человеческих ценностей».

Вот и стих Н. Заболоцкого – подчеркнуто неуклюж, напоминает графоманскую поэзию с ее корявыми рифмами, ритмическими сбоями, изобилием нелепых образов, парадоксальным сочетанием выспренности, «чувствительности» и грубости. Подчас возникает ощущение, что стихотворения «Столбцов» написаны одним из тех «прочих граждан», о которых писал М. Зощенко. При этом мир обывателя вызывает у автора категорическое неприятие: объясняя название книги «Столбцы», поэт пояснял: «В это слово я вкладываю понятие дисциплины, порядка – всего того, что противостоит стихии мещанства».

Однако за явной неприязнью Заболоцкого к «новому быту» нельзя не заметить и его восторга перед чувственным многообразием мира: даже этот, неодухотворенный мир обыденности и житейских страстей по-своему многообразен, кипуч и даже притягателен.

так начинает поэт стихотворение «Рыбная лавка» (1928).Автор тем самым предлагает по-новому взглянуть на привычную реальность, забыть «людей коварство», даже оставить за скобками обличительный пафос или высокие духовные устремления. И в результате мир преображается и открывает свои тайны и подлинные красоты:

Прием олицетворения, уподобления неживого – живому является одним из самых распространенных способов одушевления описываемого мира. Заболоцкий также прибегает здесь к этому приему, но что удивительно – мир рыбного изобилия тем самым не приближается к человеку, наоборот, предстает во всем своем самостоятельном значении и богатстве. Подобное описание не вызывает у читателя сопереживания, но не вызывает и отторжения, неприязни. Оно пробуждает чувство восторга перед изобилием запахов, вкусов, аппетитных форм.

Впрочем, описание лещей переводит звучание стихотворения в серьезный регистр: возникает тема смерти («…смерть над ними, как торгаш, / Поводит бронзовой острогой»), тема судьбы и жизненного итога (отсюда – образ весов). Оказывается, живые лещи, как и люди, могут быть «объяты бредом, / Галлюцинацией, тоской, / Сомненьем, ревностью, тревогой…», могут страшиться смерти. Тем самым судьба лещей уподобляется судьбе людей (как и наоборот). Жизнь – дар, данный не только людям, но всему живому миру, говорит поэт. Однако человек взял на себя право даровать ее или отнимать у других, стоящих якобы ниже его на ступенях эволюции. Как видим, ранние стихи Заболоцкого скорее возвращают человека к природе, чем возвышают над ней, напоминают о том, что роднит людей с миром животных и растений. Более того, этот мир в стихах поэта нередко предстает в гораздо лучшем свете, чем мир людей, помыслы и устремления которых поражают своей бедностью и ущербностью. В этом смысле показательно одно из самых известных ранних произведений Заболоцкого – стихотворение «Движение» (1927):

Здесь мы видим гротескное описание извозчика и его коня; первое впечатление от такого описания – его бессмысленность, абсурдность (извозчик в броне, борода с монетами, конь руками машет и т. д.). Однако абсурд для поэта-авангардиста – лучшее средство заставить читателя под иным, непривычным углом зрения посмотреть на мир. В образе извозчика подчеркиваются его неподвижность, статичность: он сидит «как на троне», его одежда – «броня», по сравнению с конем он кажется неживым, куклой или истуканом, тогда как конь весь в движении. Это объясняется тем, что движется – только конь, извозчик же – неподвижен на облучке. Характеристики коня не следует понимать напрямую, это метафоры, т. е. сравнения с опущенным сравнительным союзом «словно»: конь «руками машет», «восемь ног сверкают в его блестящем животе» – такого рода метафоры передают стремительность движения коня, те усилия, которые тот прикладывает, чтобы не только бежать, но и везти повозку с ездоком. Этим же объясняется и то, что «закованному» в строгие рифмы первому четверостишию противопоставляется свободное от них второе, причем два пиррихия в третьей от конца строчке («То вЫтянется как налИм») передают усилие тянущего за собой повозку коня.