Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №1/2011

Для Кремля возобновившаяся конфронтация с Западом имела желательный побочный эффект – внутриполитические и общественно-политические недостатки отступили в общественном сознании на задний план. Поставив российской общественности диагноз «ослабленный иммунитет против внешних влияний» (Сурков), ее вынудили занять позицию рефлекторной самозащиты, при которой любая попытка обсудить альтернативные политические стандарты рассматривается как подрывные действия. Рост патриотических настроений послужил подкреплению и внешнеполитических приоритетов руководства. Одновременно с этим недостаточная дееспособность ЕС, с трудом скрываемые европейско-американские разногласия по вопросам политики безопасности, тяжелое внутриполитическое положение соседних постсоветских государств усилили у России чувство вновь обретенного равенства с США.

При этом не составляло никакого секрета сколь мало производительность, доля инноваций и структура экспорта российской экономики отвечают требованиям высокотехнологичного глобального соревнования. Для геополитических традиционалистов в Москве представляло опасность растущее осознание того, насколько сильно пострадала способность страны к поддержанию военной мощи. Отрицательный тренд демографического развития в долгосрочной перспективе поставил под вопрос даже обороноспособность государства. Правда, ядерной компоненты было все еще достаточно для сдерживания традиционных угроз, но устаревание военной техники, сильно выраженные недостатки в образовании и организации в вооруженных силах сделали неизбежными дорогостоящую модернизацию и требующие времени реформы (анализ военного триумфа в Грузии парадоксальным образом представил тому последнее доказательство).

В 2006 г. на конференции послов в российском МИДе президент Путин расставил новые акценты, потребовав, чтобы отношения между странами СНГ и Россией стали как можно привлекательнее «не только для нас, но и для партнеров». Была поставлена задача «завоевать умы и сердца братских народов» путем более интенсивного сотрудничества в области образовании и исследований, а также путем прямых контактов с негосударственными организациями. С тех пор снято табу с публичных дискуссий о наследии советской блоковой политики. Одновременно были предприняты дополнительные усилия, чтобы улучшить в западных странах отрицательный имидж России путем создания лоббистских организаций и агентств по работе с общественностью.

Изменения на международной арене в последующие годы подтвердили необходимость пересмотра главных посылок прежней внешней политики и политики безопасности. Так, прежде всего готовность новой вашингтонской администрации к «перезагрузке» двусторонних отношений поставила под вопрос стандартную постсоветскую аргументацию относительно внешней опасности. Но в конечном счете лишь кризис глобальных финансовых рынков и спад мировой конъюнктуры заставили российское руководство осознать взаимосвязь между структурными недостатками российской экономики, застоем во внутренней политике и чрезмерной эксплуатацией собственных ресурсов. Зеленый свет для начала общей дискуссии о принципах был дан в мае 2010 г. после публикации материалов российского МИДа, в которых содержалось требование отказаться от схемы «друг–враг» и перейти к «эффективному и систематическому использованию всех факторов в целях долговременного развития России».

Однако подобная глубокая переориентация все еще наталкивается на ограничения, которые коренятся во внешнеполитическом наследии СССР и в традиционной политике периода 2000–2009-х годов. Использование военных и экономических средств влияния вновь отягощает имидж России в глазах внешнего мира, тем более что за последние десять лет накопилось достаточно материала в подтверждение тезиса о том, что международный удельный вес страны в значительной мере зависит от имеющегося у нее потенциала «мягкой силы». Лишь на основе этой, введенной в оборот Дж. Наем, категории, может быть понята утрата свободы действий «последней оставшейся супердержавой – США» с их подавляющим арсеналом военных и экономических ресурсов. Най различает три аспекта международной силы: «Ты можешь принудить их угрозами, ты можешь подкупить их деньгами, ты можешь кооптировать их». Угроза применения силы или экономических санкций обеспечивает влияние, но отнюдь не принятие чужих целей, а дипломатические и пропагандистские усилия лишь тогда дают стойкий эффект, когда основаны на учете долговременного опыта, особенностей восприятия, а также идеологии другой стороны. Только общность ценностей и целей ведет к признанию, доверию и той притягательности, которая позволяет действующему субъекту утвердить свои предпочтения перед другими и даже заставить их «захотеть того, что он хочет сам».

Лишь в последние годы это измерение силы нашло свое отражение в российских дискуссиях. Если свести понятие «мягкой силы» к ее оперативной функции – возможностям мобилизации политических элит и общественного мнения стран-партнеров в поддержку российских целей, то новым независимым государствам – Молдавии, Украине, Казахстану, Киргизии, Беларуси, а также Грузии, с их балансирующим на грани народным хозяйством, с их нередко расколотой, во всяком случае сомнительной национальной идентич-ностью, – действительно трудно следовать курсом, противоречащим взглядам России. Эстонии и Латвии удалось нейтрализовать потенциал русскоговорящей пятой колонны через бегство в НАТО и ЕС, но и они хорошо научились учитывать в своих политических планах предвидимую реакцию России, – гораздо лучше, чем, скажем, Польша или Чешская Республика. В 2007 г. авторитетное исследование Европейского Совета по международным отношениям пришло к неутешительному выводу: «Россия не стала ближе Европе. А в своем отношении к суверенитету, силе и международному порядку она двигалась в противоположном направлении».

Тут Россия располагает дополнительными, нетрадиционными средствами, которые были продемонстрированы ею во время осады эстонского посольства в Москве членами молодежной организации «Наши» и кратковременным саботажем Интернета в Эстонии. Своей риторикой о «зонах привилегированных российских интересов», практикой экстратерриториального предоставления российского гражданства и санкционирования «законом об обороне» от ноября 2009 г. повсеместной защиты российских соотечественников Москва давно перешагнула границу «жесткой силы». Речь здесь идет уже не об экспериментах с «мягкой силой», а о классических примерах для учебника под названием «Как не завоевывать себе друзей».