Наталия Соломко - Белая лошадь – горе не мое (сборник)

– Не волнуйтесь, Арсений Александрович, я сегодня же вызову родителей виновных, – заверила Лола Игнатьевна.

– Не надо, – сказал директор.

– Но почему? Ведь это же безобразие!

– Потому что мальчики так устроены, – сухо сообщил Арсений Александрович. – Они дерутся. Так уж им положено. – И ушел.

Потом была неприятность в шестом «Б»: Леша Исупов на уроке поджег расческу. Александр Арсеньевич ученика своего опять спас, но настроение у него испортилось: Леша ему надерзил и вообще смотрел на классного руководителя как на врага… Злыми, чужими глазами смотрел. Будто это не он, не Леша Исупов, всего несколько дней назад сидел у Сани дома, пил чай и болтал ногами…

Пятый «Д», куда пошел Александр Арсеньевич после неудачного разговора с Исуповым, сразу почуял его скверное состояние духа и торопливо зашелестел страницами учебников.

Александр Арсеньевич класс этот отчего-то недолюбливал, несмотря на то что пятый «Д» был отличный, дисциплинированный коллектив. Самый, между прочим, успевающий в школе. У пятого «Д» было только одно несчастье – второгодник Вахрушев, которого все звали попросту – Хрюшкиным. Классная руководительница пятого «Д» очень обижалась, что второгодника подсунули именно ей. Разве нет других пятых классов?

Сердился и сам пятый «Д»: все классы школы яростно соревновались (Арсений Александрович обещал, что победители в зимние каникулы поедут в Москву). Ах, как пятый «Д» хотел в Москву, а отвратительный второгодник Вахрушев, по прозвищу Хрюшкин, превращал эту желанную поездку в несбыточную мечту. Год только начался, а он уже умудрился получить семь двоек!

Конечно, с Вахрушевым боролись: и учсовет с ним толковал, и «буксир» к нему прикрепили, и родителей классная вызывала. Но всё напрасно, всё как об стенку горох… Родители в школу не являлись, от «буксира» Вахрушев бегал. А после того как мальчики пятого «Д», движимые чувством справедливого негодования, отлупили его за школой и пригрозили, что еще и не так дадут, если будет тянуть доблестный пятый «Д» в отстающие, Вахрушев будто осатанел: теперь он не просто получал двойки – теперь он получал их с наслаждением! И никто ничего не мог с ним поделать. И Александр Арсеньевич не мог: Вахрушев смотрел на него исподлобья напряженными кошачьими глазами и все-все делал наоборот.

Сегодня, например, он даже не счел нужным подняться из-за парты, когда учитель вошел в класс.

«Ну я тебе!» – рассердился Саня, у которого настроение и без того было скверное. И хотя с детства Елена Николаевна наставляла сына, что никогда ничего не надо делать под горячую руку, Саня не сдержался…

– Садитесь, – кивнул он. – Вахрушев, к доске.

Второгодник нехотя вылез из-за парты и побрел между рядами. Он выслушал вопрос, взял указку и высокомерно взглянул на учителя…

– Ну? Я слушаю…

Вахрушев молчал.

Молчал и учитель географии. Молчал и все больше заводился. А Вахрушев и не замечал этого его опасного настроения.

– Говорить, что ли? – с ухмылкой спросил он.

– Говори.

Вахрушев ткнул указкой в Африку и сказал, что это Антарктида.

– Хрюшка, кончай придуриваться! – негодующе возроптали одноклассники в предчувствии новой двойки, а может, даже и единицы.

Но Вахрушев, конечно, не послушался и придуриваться продолжал: показал на Атлантический океан, заявив при этом, что Антарктиду омывает Аральское море…

– Правильно, – кивнул Александр Арсеньевич. – Молодец!

Неожиданная эта похвала Вахрушева озадачила: он сбился и замолчал.

– А дальше? – заинтересованно спросил Александр Арсеньевич. Внутри у него все кипело.

– Да не знаю я… – буркнул Вахрушев. – Вы мне лучше сразу «пару» ставьте.

– Доскребешься, Хрюкодав! – с угрозой пробормотали в среднем ряду.

– Дай дневник, – велел Александр Арсеньевич и с мстительным удовольствием поставил второгоднику «пять».

– Чего это?.. – заморгал Вахрушев редкими рыжими ресницами.

– А ничего! – отвечал Александр Арсеньевич грозно. – Я тоже вредничать умею, запомни! – И на глазах у замершего от изумления пятого «Д» занес неправедную пятерку в журнал.

– Санечка, к телефону, – позвала Елена Николаевна.

– Это вы?.. – неуверенно спросили в трубке.

– Это я… – подтвердил Саня, и они, как всегда, принялись молчать…

Наконец Юля отважилась и спросила:

– Простите, пожалуйста, а вы не знаете, откуда эта строчка: «Паситесь, мирные народы»?

Саня знал, ведь мама ему с детства прививала любовь к русской литературе.

– А что там дальше? – как-то напряженно поинтересовалась Юля.

– А вам зачем?

– Очень надо.

Саня сбегал за огромным старинным томом Пушкина.

– Спасибо! – трагическим голосом поблагодарила его Юля. И, помолчав, добавила: – Мы так и знали!.. Он опять нас оскорбил!

Кто эти «мы», которых опять оскорбил «он», сомневаться не приходилось. Оскорблен был конечно же одиннадцатый «А». А оскорбитель был Матвей Иванович, Аристотель, – кто же еще!.. Все другие учителя предпочитали с одиннадцатым «А» не ссориться – себе дороже. Одиннадцатый «А» был дружен, своеволен и злопамятен. Давным-давно, когда одиннадцатый «А» был еще пятым «А», кто-то из учителей пожаловался на педсовете: «Это не дети, а сплошные древние греки какие-то! Работать с ними невозможно!»

Жалоба не лишена была оснований. Классным руководителем в пятом «А» был Аристотель, историк, влюбленный в Древнюю Грецию. О ней он мог говорить часами (и, без сомнения, это делал), а пятый «А» конечно же слушал развесив уши… Последствиями этого сверхпрограммного изучения античной истории были многочисленные и разнообразные хулиганские действия Аристотелевых учеников.

Как-то само собой произошло, что пятый «А» разделился. На первом ряду собрались поклонники Спарты. На втором – приверженцы афинской демократии. А на третьем утвердились скифы. Хитрые персы отсиживались на «Камчатке». Ряды воевали. Греко-персидские войны переходили в Первую Пелопоннесскую войну, которая, естественно, приводила ко Второй. Военные действия успешно развивались на переменах, захватывая порой и часть уроков. Главное сражение чаще всего происходило после занятий, в раздевалке. В результате Дария и Перикла влекли к директору, а второстепенные исторические лица отделывались замечанием в дневнике.

Время от времени племена и народы объединялись для восстания против Аристотеля, тирана и деспота. Аристотель был могуч, Аристотель был несокрушим! Разгневавшись и разгромив Афинский морской союз, он твердой рукой наводил порядок на Пелопоннесе, а хитрые персы сдавались добровольно, лицемерно утверждая, что они больше так не будут…