Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков

После более эстетских фильмов, включая так и не понятое общественностью «Изгнание», режиссер Андрей Звягинцев снял актуальное в социальном (а не только в художественном и философском) смысле кино. Фильм «Елена» для него на удивление схематичен – именно то, что нужно для нашего обсуждения. Он наполнен метафорами, но на этот раз метафоры относительно прозрачны. Правда, режиссер все же не удержался, вставив в картину пару длинных кадров и павшую белую лошадь, но мимолетные слабости могут быть у каждого, а великим творцам простительно и не такое.

Как и прочие фильмы Андрея Звягинцева, «Елена» не осталась незамеченной. Фильм получил специальный приз жюри Каннского фестиваля «Особый взгляд», пару гран-при двух менее известных международных кинофестивалей и в придачу «Золотого орла» и «Нику». На премию «Оскар» картина не выдвигалась, поскольку в тот самый год Никита Михалков позаботился о выдвижении своей «Цитадели». Примечательно, что сборы от проката «Елены» в мире более чем в три раза превысили сборы в российском прокате. А во Франции, например, фильм посмотрело значительно больше зрителей, чем в России.

О чем этот фильм в событийном плане? В нем излагается финальная часть истории пожилой супружеской пары Елены и Владимира. Богатый и скупой Владимир (в исполнении Андрея Смирнова) относится к Елене (Надежда Маркина) скорее как к служанке и медсестре, чем как к жене. Возраст дает о себе знать: нужен квалифицированный уход на дому. Они познакомились десять лет назад в больнице, где Елена работала медсестрой, а Владимиру оперировали гнойный аппендицит. Женился он на ней далеко не сразу (почти восемь лет спустя). Они очень непохожи. Смотрят разные телепрограммы. И спят, разумеется, отдельно. Но в целом он ей доверяет, например, она знает шифр от его личного сейфа. И она это доверие оправдывает, по крайней мере, до поры ведет себя честно, разве что понемножку выкраивает денежки с банковской карты для покупок семье своего сына. Запросы у нее более чем скромные – солярии и фитнес-бары она явно не посещает.

Однажды Владимир попадает в больницу с тяжелым инфарктом. Выйдя из больницы, Владимир объявляет Елене, что решил написать завещание, по которому все деньги и имущество отойдут его «безрассудной и непутевой», но по-прежнему любимой дочери, а Елене достанется лишь небольшая пожизненная рента, и в итоге она не сможет помочь своему сыну (еще более непутевому) и отмазать от армии (тоже непутевого) внука, оплатив ему платное образование в институте. Скромная и послушная на вид Елена решается на отчаянный шаг – она хладнокровно убивает собственного мужа и благодетеля, подмешивая виагру к его лекарствам, и вместе со своей семьей переезжает с московских выселок в шикарную квартиру на территории «золотой мили».

На первый взгляд может показаться, что фильм повествует о классовом конфликте и классовой борьбе, хотя вряд ли сам режиссер имел это в виду. И действительно, здесь легко выстраивается простая объяснительная схема – вокруг нарастает социальная дифференциация, социальные лифты работают плохо, в результате зреет классовое напряжение. И вот, главный герой фильма выезжает на отполированном «ауди», а дорогу переходит мирная на вид группа гастарбайтеров. Налицо классовые контрасты, чреватые будущими неприятностями.

У меня, разумеется, тоже возник соблазн пойти по пути подобных, лежащих на поверхности интерпретаций, тем более что свою миграцию в социологию когда-то я начинал именно с этих тем, а позднее даже стал соавтором первого российского учебника по социальной стратификации [43] Радаев В.В., Шкаратан О.И . Социальная стратификация. 2-е изд. М.: Аспект-Пресс, 1996. . Однако «мы пойдем другим путем» и попытаемся показать, что фильм Звягинцева содержит иные, не менее важные сюжеты, выходящие за рамки традиционных схем классового противостояния и связывающие вопросы социального и метафизического порядка.

Мы попытаемся заглянуть немного вглубь – за фасад предлагаемой картины. Кстати, именно с демонстрации фасада дома в этом фильме все начинается, и им же все и заканчивается.

Попробуем приблизиться к интересующей нас проблеме. В российском обществе на пороге 2010-х годов ощущается некое смутное напряжение, которое отсутствовало в советское время, при всех его пороках и недостатках. Казалось бы, ушли в небытие застойные 1980-е годы, за ними последовали лихорадочные 1990-е, и наконец, в 2000-е годы наступил период экономического роста: увеличивались реальные доходы населения, повышался уровень жизни людей, хотя и крайне неравномерно по отдельным группам и регионам, возникла определенная политическая стабильность. Но социальное напряжение и недовольство при этом никуда не исчезли.

Парадоксально, но недовольство накапливалось именно на фоне улучшения условий жизни, что бы ни говорили критики сегодняшнего режима. За годы реформ и масштабы потребления выросли, и качество жизни поднялось существенно – против экономических показателей не попрешь. При всей выросшей дифференциации между богатыми и бедными не олигархи скупают огромную массу недорогих автомобилей и бытовой техники, приобретают небольшие квартиры, тратят деньги в супермаркетах. И все равно общее неудовлетворение сохраняется. Причем наблюдается оно не только в России. Реформы в странах посткоммунистического лагеря, качественно и количественно повысив уровень жизни, увы, не сделали людей более счастливыми, если верить данным социологических опросов. А исследователями фиксируются явные расхождения в изменении объективных экономических показателей и субъективного благополучия граждан. В том числе установлена и более широкая закономерность: в долгосрочной перспективе от десятилетия и более экономический рост не оказывает значимого эффекта на уровень счастья в обществе (точнее, на долю людей, которые считают себя счастливыми). Это наблюдение получило название парадокса Истерлина [44] Подробнее о парадоксе Истерлина см.: Easterlin R. Does Economic Growth Improve the Human Lot? Some Empirical Evidence // David P., Reder M. (eds). Nations and Households in Economic Growth: Essays in Honor of Moses Abramowitz. NY; L.: Academic Press, 1974. P. 89–125; Сальникова Д.В. Источники несогласованности результатов исследований взаимосвязи объективного и субъективного благополучия // Экономическая социология. 2017. Т. 18. № 4. С. 157–174. .

В общем, все как будто чего-то ждут. Причем ждут чего-то неожиданного и почти непременно нехорошего. Как пелось в старой революционной песне: «Темные силы нас злобно гнетут». Что это за силы? Начинаешь спрашивать окружающих о причинах беспокойства и напряжения. Из объяснений понимаешь немногое, иногда улавливается нечто, связанное с обострившейся проблемой безопасности. Ее проще всего проиллюстрировать на примере отношения к маленьким детям. Мы еще помним, как в прежние времена дети свободно и без всякого призора дотемна шатались по соседским дворам. Теперь детей в одиночку просто не выпускают на улицу, хотя маньяков наверняка больше не стало – скорее, изменилось общественное восприятие ситуации.