Антон Долин - Оттенки русского. Очерки отечественного кино

Сегодня вы — автор самого высокобюджетного русского фильма, где еще и сыграли главную роль; вы — глава ММКФ, глава Союза кинематографистов РФ, президент Российского фонда культуры. Скажите честно, не тяготит вас шапка Мономаха?

Тяготит, а что делать?

Уйти из Союза, как вы сами давно хотели?

Я не мог уйти так, как мне предлагалось! Оболганным, обвиненным в воровстве? Проще застрелиться.

А теперь, когда оправдались, нет желания уйти?

Огромное! Когда я буду уверен, что старики-ветераны в тепле, тут же уйду. Я боюсь людей, для которых власть — это мечта. Власть можно давать тем, для кого она — крест. Для меня она — крест, что бы обо мне ни говорили. Мечта руководить режиссерами, руководить Рязановым — как это вообще возможно? Но Союз кинематографистов остается единственной силой, которая может помогать старикам, — и это божеская ответственность. Вообще Союз должен быть богатым, чтобы превратиться в творческую лабораторию… А пока он — собес, который нужен только для того, чтобы люди не умирали пачками.

Если бы вы руководили творческой лабораторией, не стали бы отсеивать тех, кто снимает кино, вам не близкое?

Мне интересны и близки многие. Из молодежи — и Валерия Гай Германика, и Алексей Попогребский, и Борис Хлебников, и Кирилл Серебренников — очень талантливые люди, замечательно одаренные. Из тех, кто постарше, — Хотиненко, Учитель, Лунгин, Балабанов. Почему я буду кого-то отсеивать? Есть люди, которые меня демонизируют. А кто-нибудь из них может сказать, что я конкретно им сделал что-нибудь плохое? За что? Откуда возникает языческий ужас перед Михалковым? Я кого-то обокрал, не пустил, закрыл?

Напоследок — о том, что сейчас так волнует общественность. Почему на плакате вашего фильма, который еще никто не видел, написано, что он «великий»?

Я делаю картины, а другие люди их продают. Дистрибьюторы должны заработать на моем фильме и делают это так, как считают правильным. Меня даже не спрашивают. Я бы представлял узко медицинский интерес, если бы сидел и придумывал, как бы назвать свой фильм «великим». Это коммерция, это не я.

Лучше всего об этом фильме ничего заранее не знать, чтобы удивиться сильнее, — хотя удивление будет разным. Мне довелось смотреть «Ангелов революции» Алексея Федорченко в шведском Гётеборге, на главном скандинавском кинофестивале, где привыкшие к своеобразию даже самых диких экзотических кинематографий северяне с оторопью и уважением всматривались в этнические безумства таинственной для них России (впрочем, смеялись тоже). Нашему же зрителю эта картина покажется экзотикой ничуть не меньше, но уже не национальной, а исторически-культурной. Нахальной, на грани фола, спекуляцией на романтически-революционные темы, где в постмодернистском хороводе закружатся Бабель и Пильняк, Платонов и Ремизов, Малевич и Филонов, Термен и Мосолов, а еще Митта, Панфилов, Михалков и другие послевоенные певцы красного террора. Хотя, отдав должное бэкграунду «Ангелов революции», первым в ряду имен следует назвать Дениса Осокина — нашего современника, недюжинно одаренного и все еще молодого писателя, чья самобытная проза уже стала основой для двух предыдущих нашумевших картин Федорченко, «Овсянок» и «Небесных жен луговых мари».

Тандем, безусловно, счастливый, практически в одиночку представляющий на мировой сцене современный провинциальный кинематограф России: Осокин из Казани, Федорченко работает в Екатеринбурге. Впрочем, дебютировал режиссер когда-то сам по себе, уже в «Первых на Луне» показав вкус к советским утопиям и фантасмагориям. То мокьюментари о тайной программе освоения космоса Сталиным получило странным образом приз в Венеции как лучшая документальная картина; нетрудно предположить, что нынешние зрители так же безоговорочно примут на веру историю коммунистического просвещения народов Дальнего Севера, рассказанную в «Ангелах революции». И не так уж ошибутся. Миссионеры из Москвы действительно засылались в тундру, на край загадочной цивилизации, где орудовали пером и мечом — пролили немало крови, в том числе и собственной. Но киносеанс, по ходу которого отснятый на заповедном острове фильм проецируется на облака белого дыма над костром, или постройка воздушного шара из звериных шкур, над которым красуется надпись «Наркомнебо», конечно, принадлежат уже к области чистой поэзии.

«Ангелы революции» — самый цельный, последовательный, зрелый и гармоничный из фильмов Федорченко: если по какой-то несчастливой случайности вы до сих пор не знакомы с его цельным и своеобразным кинематографом, начинать следует именно отсюда. Порой пугающее нас, но и возбуждающее тоже, причудливое разнообразие мира — даже так называемого «русского мира», заключенного в географических границах России, — не мешает авторам структурировать его во внятном увлекательном сюжете, герои которого, комиссары в пыльных шлемах, полны решимости переустроить вселенную и добиться победы мировой революции. Их амбиция — завоевание неба; режиссер вроде как вторит им в этом, позволяя командирше отряда Полине Шнайдер (лучшая, наверное, роль Дарьи Екамасовой, сочно-гротескная и при этом неизбывно трогательная) в самом начале «карьеры», еще девочкой, расстрелять из револьвера ангелочков с деньрожденного торта, а потом приделывать крылья к домашним собакам для съемок первой кинорекламы советского дирижаблестроения. Для того люди и стремятся ввысь: отменить вышнюю иерархию окончательно. Революционерам невдомек, что, разоблачив ангелов, они должны будут занять их место.

Тема фильма неразрывно связана с раннесоветским наследием, так активно переосмысляемым в свете событий последнего года — как к этому ни относись, но на соседней Украине случилось что-то очень похожее на революцию и гражданскую войну. Как подлинный художник, Федорченко не стремится никого заклеймить или оправдать. По-своему прекрасны в своей уверенной жестокости и бескомпромиссности его авангардисты, каждый из которых лелеет свою мечту — от создания симфонии заводских гудков или воздвижения памятника «первому революционеру» Иуде Искариоту до постройки универсальных крематориев по всей территории молодой советской республики. Не менее веской выглядит шаманская правда ханты и ненцев, не желающих расставаться со своими богами и упрямо верящих в то, что те придут на помощь. Прогрессисты и консерваторы по сути хотят не политической или экономической власти — и тем и другим необходима монополия на истину, лежащую в фундаменте миропорядка.