Владимир Артыков - Обнаженная модель

Из кафе пять ступенек вели наверх, в главный зал-мастерскую, где Рафаэль писал свои модели. Длинный стол служил подиумом для обнаженной натуры. В праздники стол накрывался белой скатертью и превращался в столешницу для приема гостей.

В мастерской Акопов писал свои огромные полотна, а если быть точным, работать он любил на листах оргалита.

— Оргалит вечен в отличие от холста, который боится влаги и механических повреждений, — часто повторял Рафаэль. — От кракелюров избавляться трудно, поэтому я и пишу на твердом картоне.

Свой разговор он начитал так:

— Сволочь, — обращался он к близким ему мужчинам, — молодец, что пришел, рад видеть тебя! Выпьем коньячку в монплезире. Ашот! — кричал он своему земляку, жившему в мастерской, — дорогой гость пришел. Свари кофе по-турецки и налей армянского коньячку в рюмки, сволочь!

На эту его любимую приставку никто не обижался, понимая, что в устах Рафаэля это звучало как признание особо нежного отношения к приятелям.

На стенах большой мастерской висели композиции женских обнаженных моделей. Ню стали главными персонажами его декоративных панно. С них Рафаэль делал постеры в изрядно уменьшенном размере, вставлял в рамы и давал на выставки. Зритель принимал постеры за подлинную живопись.

Войдя в мастерскую, Римма протянула Рафаэлю плетеную корзину.

— Твои любимые, Рафаэльчик. Здесь пирожки с мясом, с капустой, с картошкой и грибами.

— Спасибо, родная, помнишь, что я обожаю твои пирожки с картошкой!

Молодые женщины тем временем накрывали на стол, и чувствовали себя в его мастерской как дома, потому что все они служили не только моделями для эротических композиций художника, но и принимали в мастерской многочисленных гостей, угощали, готовили, убирались, мыли посуду. Девушки гордились тем, что их узнавали, но уже обнаженными на огромных панно, исполненных вдохновенной кистью Рафаэля. Это придавало определенный шарм.

Дневного света в мастерской почти не было. Стены от пола до потолка занимали ню, на нас смотрели незатейливые сюжеты с красавицами в самых различных пластических позах, где главенствовало обнаженное изящество и сексуальность женского тела — «гарем маленького Рафаэля», как окрестил мастерскую художник-фотограф Иван Порто.

Когда уже было сервировано несколько столов, за которыми свободно разместилось большое количество приглашенных, начались тосты со здравицами в честь хозяина, за его творческие успехи, и как принято в таких случаях — все в превосходной степени.

В перерыве мужчины вышли на улицу подышать свежим воздухом и покурить.

Рафаэль предложил мне посмотреть его личный сайт в компьютере. Открыв главную страницу, он стал показывать свои картины, публикации о нем в печати, фотографии.

Мне понравился сайт. Он был сделан с большим вкусом и мастерством.

Рафаэль спросил:

— Володя, хочешь иметь такой же сайт для себя и Риммы?

— Еще бы! Хочу, и даже очень!

— Сейчас я тебя познакомлю с автором, и вы сами договоритесь.

Он подвел меня к молодой паре:

— Познакомьтесь, супруги Надежда и Антонио Бальестеросы.

Я уже раньше обратил внимание на интересную молодую пару: красивую, веселую, излучающую притягательную женскую силу Надю и рядом с ней высокого, обаятельного, интеллигентного мужчину — Антонио. От них исходила какая-то нравственная чистота, выделявшая их на общем фоне разношерстных натурщиц и «гениальных» художников.

Вскоре Антониопришел к нам в мастерскую и сделал наши с Риммой фотопортреты. Теперь мы могли, наконец, дать свои фотографии высокого качества в альбомы и каталоги, где печатались наши биографические данные и репродукции с картин.

У нас завязались приятельские отношения с семьей Бальестеросов. Дружба продолжается и сегодня. Мы благодарны Антонио за то, что теперь мы вышли на современный информационный уровень и можем общаться с многочисленной аудиторией в интернете. Теперь наши картины могут увидеть несравненно большее количество любителей живописи, а не только посетители выставок и галерей. Антонио периодически обновляет наши сайты, публикуя новые картины, информацию о нашем участии в выставках, фотографии и публикации о нашем творчестве.

Мы стали дружить семьями и бывать друг у друга в гостях. Беседы с Антонио доставляет мне большое удовольствие, он покоряет своей эрудицией и воспитанностью.

Антонио бывает на родине своих предков — в Испании, откуда привозит фотографии, снятые в древних городах. Композиции этих фото отличаются неожиданностью видения, через объектив камеры он передает изысканный сплав мавританской и европейской архитектуры средневековых испанских городов.

Меня особенно восхищает его портретная галереяизвестных людей. Актриса Элина Быстрицкая, режиссер Георгий Данелия, поэт Евгений Евтушенко, писатель Василий Аксёновувидены Антонио с глубоким проникновением во внутренний мир творческой личности.

В двух залах дворца XVIII века Культурного центра Вооруженных Сил Российской Федерации искусствовед Татьяна Владимировна Трибушинина предложила провести нашу с Риммой персональную выставку, приурочив ее к моему юбилею — 75 лет со дня рождения. Дом с колоннами на Суворовской площади был знаком мне еще с детства как Центральный Дом Красной Армии им. М. В. Фрунзе, однако, моя мама принципиально называла его Екатерининским дворцом.

По соседству с ним возвышалась урбанистическая громада 30-х годов — театр Красной Армии. Помню, как папа в 1947 послевоенном году принес нам с сестрой два билета в театр. Отдавая их моей сестре Соне, сказал:

— Спектакль «Сказка о правде» поставлен в театре Красной Армии по поэме Маргариты Алигер, лауреата Сталинской премией. Эти билеты на премьеру. Думаю, что вам будет интересно посмотреть не только представление о бессмертном подвиге Зои Космодемьянской, но и увидеть самый большой театр в Москве, где самый вместительный зал и самая большая сцена.

Я возразил:

— Разве не в Большом театре самая большая сцена? Мы там с мамой недавно смотрели балет «Щелкунчик» Чайковского еще в довоенных декорациях.

— Пойдете в театр, сами все и увидите. Потом поговорим, где сцена больше, — засмеялся папа.

Старшая сестра Женя, студентка строительного института, услышав наш разговор, посмотрела на меня и заметила:

— В некоторых спектаклях на сцену театра Красной Армии выезжает настоящая военная техника: броневики, танкетки, пушки. А на одном из представлений я видела даже настоящий аэроплан У-2. Он въезжал на сцену, и пропеллер у него крутился.

После слов сестры о военной технике на сцене я загорелся и с нетерпением стал ждать субботы. Действительно, мое детское воображение поразила невероятная величина сцены, но надежда увидеть хотя бы один броневик не оправдалась. На сцене были только наши партизаны, одетые в телогрейки, валенки и шапки-треухи и немецкие солдаты — они пытались согреться в эти сильные русские морозы, кутаясь в женские шерстяные платки. Тогда же в журнале «Техника-молодежи»я прочитал о своеобразной архитектуре театра Красной Армии: «Если взглянуть на это здание из кабины аэроплана или из гондолы дирижабля, пролетающего над ним, можно увидеть, что театр построен в виде огромной пятиконечной звезды».