Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929

Натурные съемки велись в Сеговии, Авилле, Педрасе, Ла Гранхе, Эскориале. Их не могли закончить в срок. По словам Жана Катлена, это вызвало серьезные разногласия в переписке с Леоном Гомоном, и вскоре спор так обострился, что съемки в Испании пришлось прекратить, хотя несколько важных сцен еще не успели закончить. По-видимому, не были еще завершены и эпизоды, снятые в парижской студии в просторных декорациях Гарнье.

Из-за многих искажений по требованию продюсера (а позднее и цензуры) «Дон Жуан и Фауст» был показан в урезанном виде, и эта версия всех разочаровала бессвязностью сценария. Она была скорее серией хороших кадров, чем рассказом. Этот недостаток был тем заметнее, что Л’Эрбье не хотел соединять две большие темы в большом костюмном спектакле. Непоследовательность фильма не всегда была вынужденной. Л’Эрбье старался придать всему, что окружало Дон Жуана, стиль Веласкеса, в то же время подчеркивая германское происхождение Фауста и показывая его в экспрессионистском духе «Калигари». Он только что увидел этот фильм, ставший откровением для него, а еще больше — для его костюмера Клода Отан-Лара. Этот восемнадцатилетний художник изобретал для Ванни-Марку странные, кубистские костюмы и, по-видимому, был вдохновителем некоторых причудливых кадров, где тень слуги Вагнера сильно отличалась от его зримого силуэта.

Как и в «Калигари», если говорить о режиссере и декораторе, надо отметить, что неподвижные кадры были замечательны, но «движущиеся картины» разочаровывали, так как их движение разрушало композицию кадров.

Несмотря на эти авангардистские поиски, поклонники Л’Эрбье были разочарованы «неуравновешенностью» этого произведения (Муссинак). Однако искреннее творческое усилие в «Дон Жуане и Фаусте» не было тщетным: летом 1922 года молодой художник-керамист, до тех пор мало интересовавшийся кино, увидев в «Гомон-палас» этот фильм, внезапно почувствовал неудержимое влечение к киноискусству и решил взяться за него. Звали его Жан Ренуар, и на следующий год после просмотра поразившего его фильма Штрогейма «Глупые жены» он утвердился в своем призвании.

Л’Эрбье был возмущен всем, что помешало ему по-настоящему снять фильм. По словам Катлена (с. 68), «Л’Эрбье страдает из-за вреда, причиненного его фильму финансовыми ограничениями. Со своей стороны мьсе Гомон никак не может утешиться, что истратил на 100 тысяч франков больше, чем рассчитывал. Эти две точки зрения примирить невозможно. Сотрудничество, начатое под знаком свободы, закончилось колкостями и взаимными упреками. До нас доносятся отзвуки этой ссоры в кулуарах студии, обычно таких спокойных. Приходится смиряться».

После разрыва с Гомоном (который вскоре совсем оставил кинопроизводство) Л’Эрбье основал с друзьями и сотрудниками собственную производственную компанию «Синеграфик». У него были свои резоны. Во французском кино было мало кинозвезд, а фильмы Л’Эрбье выдвинули на экраны нескольких крупных актеров, и все они были его друзьями: Ева Франсис, Жак Катлен, Марсель Прадо, Филипп Эриа.

Но Ева Франсис ушла из кино после смерти Деллюка, Марсель Прадо — выйдя замуж за Л’Эрбье; Эриа довольно скоро переключился на литературу, которая привела его в Академию Гонкуров.

Остался Катлен, который весь период немого кино пользовался большой популярностью даже за пределами Франции — в Соединенных Штатах его даже прозвали «французским Валентино».

«Синеграфик» должен был стать центром, где французские киноимпрессионисты нашли бы вместе с творческой свободой финансовую поддержку, в которой они так нуждались. Действительно, в 1923–1924 годах «Синеграфик» выпустил последний фильм Деллюка — «Наводнение» — и два очень интересных, скорее экспрессионистских, чем импрессионистских, фильма Жака Катлена — «Продавец удовольствий» и «Галерея уродов». Жак Катлен так описывает «Синеграфик»:

«Лаборатория изысканий, центр опытов, место сражений по вопросам искусства группы «молодых», решивших создать самое лучшее в этой области под руководством крупного мастера. Деятельность «Синеграфик» становится очень напряженной: нижний этаж здания на улице Буасси Д’Англе превращается в гудящий улей. Филипп Эриа становится одновременно ответственным секретарем, ассистентом и сценаристом. К Клоду Отан-Лара присоединяется Альберто Альмейда де Кавальканти, оставивший дипломатическую карьеру».

У фирмы в качестве советника был адвокат Морис Бокановски, автор проекта закона по охране прав кинематографии, ставший впоследствии министром в нескольких кабинетах. «Синеграфик» сумел заключить контракт со всемогущей американской компанией «Парамаунт», которая должна была обеспечивать ее продукции распространение на мировом рынке.

В то время Л’Эрбье предполагал поставить «Федру» по Расину и Еврипиду, «Сад на Оронте» по Морису Бар-ресу, «Портрет Дориана Грея» по Оскару Уайльду, «Наездницу Эльзу» по Мак-Орлану и, наконец, «Воскресение» по Толстому.

Он смог начать производство последнего фильма зимой 1923 года и провел натурные съемки в Литве. В то время, когда Л’Эрбье начал снимать продолжение фильма в парижских студиях с Эмми Лин в главной роли, он заболел брюшным тифом, от которого едва не умер, и прервал съемки. Однако некоторые законченные эпизоды были с успехом показаны на собрании Лиги наций в Женеве в 1924 году. Леон Муссинак назвал их «замечательными отрывками».

Болезнь Л’Эрбье была тем более роковой для «Синеграфик», что «Парамаунт», найдя сюжет «Воскресения» коммерчески весьма выгодным, в течение нескольких лет не давала французскому кинематографисту закончить его фильм, а сама поручила поставить «Воскресение» в Голливуде некоему Эдвину Кэрью. Л’Эрбье не мог протестовать, так как мощная компания купила у наследников Толстого право на экранизацию, а сын писателя согласился сыграть в прологе роль своего отца.

После выздоровления Л’Эрбье мог приступить к постановке «престижного» фильма. Еще в юные годы он был хорошо знаком с семьей писателя Метерлинка и его тогдашней женой Жоржеттой Леблан (сестрой Мориса Леблана, «отца» Арсена Люпена). В 1923 году она была «звездой», знаменитой во Франции, а еще больше — в Соединенных Штатах.

«Летом 1923 года, — по словам Катлена, — Жоржетта Леблан-Метерлинк, вернувшись из Соединенных Штатов, сообщила Л’Эрбье, что Отто Кан, знаменитый нью-йоркский финансист, и другие американские дельцы заинтересованы в создании фильма с ее участием, в котором должны быть также показаны новые тенденции современного французского киноискусства.

Марсель слушает ее, раздумывает, колеблется. Жоржетта еще необычайно хороша, но кажется ему мало фотогеничной. Однако энтузиазм этой суперзвезды настолько заразителен, что она в конце концов убеждает нашего друга. Происходит несколько встреч в замке Кани. Л’Эрбье вручает ей сценарий авантюрного фильма «Ледяная женщина» («Бесчеловечная»). Жоржетте не нравится его абстрактный характер. Она просит приспособить эту женщину к ее собственной концепции кинематографа, а затем и к концепции американской».