Коллектив авторов - Дыхание камня: Мир фильмов Андрея Звягинцева

Люди, с которыми я успела поговорить по поводу “Елены”, люди искусства, довольно тонкие люди, образованные – они все в основном видят в этом какую-то очень сильно социальную историю. И радостный повод для социального снобизма. Наконец-то Андрей снял что-то “реальное”! Но разве это такое уж реальное? По мне, так этот рассказ вполне мифологического толка, по-моему, это тоже притча. И что это такое – эта реальность?

Я думаю, что это наши понятия о социальной антропологии. Вот в мире Пикассо сантехник будет такой, в фильме Ларса фон Триера он будет другой.

А ты помнишь, как Андрей ставил тебе задачу, какими герои “Елены” должны быть?

Во всяком случае, я не увидела цели так жестко привязать их к социальной реальности. Хотя, наверное, какой-то архетип нарисовался. Вспоминаю, что Андрей хотел их образы больше обострить по сравнению с моим первым предложением. А ты как зритель считаешь, что у нас получилось сделать их реалистичными?

Когда увидела первые кадры в квартире сына Елены, что на улице Цементная, у меня создалось полное ощущение, что съемочная группа просто зашла в первую попавшуюся девятиэтажку в спальном районе, позвонила в любую дверь и попросилась: “Можно мы у вас тут немного поснимаем? Только вы, пожалуйста, ничего не трогайте, не убирайте, все оставьте так, как лежало, а когда вернетесь, вы точно так же все на своих местах найдете”. Скажи, это был реальный интерьер?

Нет, эту квартиру мы выстраивали в павильоне.

Зачем павильон?

Для меня какую-то важность имеет то, что мы часто с Андреем работаем в павильонах. Другая реальность. В павильоне всегда удобнее и по многим другим причинам.

Вообще, честно говоря, бóльшая часть моей работы была связана с Еленой и Владимиром, а не c семьей Елены.

Что было важнее всего при работе над их образами?

Когда я продумывала образы и рисовала эскизы, я, конечно, ориентировалась на существующие бренды и марки одежды и пыталась соотнести это с характером персонажей.

Владимир – очень успешный, высокоорганизованный. Пожилой уже человек, но вполне в ритме современной жизни. Слишком материальный, слишком рациональный, а в чем-то даже ретроград. Он мощный – не из нашей эпохи. Но кто он? Как он нажил все свои деньги, что он вообще за человек? Как честный человек в нашей стране вообще может такие деньги заработать? Но такой Владимир вроде бы все может.

У Елены есть возможность тратить деньги в дорогих магазинах, но она не так воспитана, и для нее это не так важно, хотя в то же время нужно соответствовать, ходить с мужем куда-то. Ее вкус, ее представления о стиле сложились еще в советскую эпоху – это умеренность некоторая, она тоже человек не из этого времени, как и Владимир. Классическая женщина – идеал добра и красоты, но в советском понимании. Ее одежда – добротная умеренная и несколько бюргерская: и чуть-чуть лоска, и чуть-чуть аскетизма.

Какие-то прямые аллюзии на “Родину-мать” есть в ее костюме?

Я просто думаю, что Родина-мать – это такой образ советской женщины, который на протяжении многих лет формировался. Я, конечно, брала в какой-то степени плакатный образ советской женщины, с материнской статью. В Надежде Маркиной есть красивая благородная материнская стать, осанка, и выбранная одежда не противоречит этому. Я думаю, наша героиня просто сродни Родине-матери.

А при обсуждении образа само сравнение с “Родиной-матерью” было озвучено?

Нет, но образ советской женщины все время имелся в виду.

Одевая Катерину, на что ты ориентировалась?

Я думала, что она человек интровертный, ищущий, с рефлексией, чуть-чуть сноб, чуть-чуть даже мизантроп. Она довольно свободна, насколько возможно. Собственно, где сама одеваюсь и где одеваются мои знакомые, там и купила ей одежду. Такая простая затея. Лену Лядову одеть было проще всего.

Да? Почему?

Она, мне кажется, как личность близка образу своей героини. Что же тут сложного?

Вы вместе ходили за одеждой? Часто ли художник и актер вместе подбирают костюм?

C Леной, конечно, мы просто вместе быстренько подобрали все. Но вообще я в магазин не часто хожу вместе с актерами – это по ряду причин сложно и не всегда нужно. Стараюсь еще эскиз показать актеру, рассказать, как вижу его персонаж. Ведь он же главный в этом деле – я имею в виду, главный в образе персонажа все-таки актер, а не костюм. Если у актера какое-то противоречие с моим видением персонажа, то мы это решаем. Обсуждаем это с режиссером, я какой-то компромисс, разумеется, допускаю, потому что я не могу насиловать актера. Актеру должно быть комфортно, но целостность образа не должна нарушаться.

Насколько для тебя важна текстура вещи, ее материал?

Текстура имеет огромное значение. Она формирует изобразительный ряд очень сильно, влияет на чувственное восприятие экранного образа.

А в “Елене” у тебя был какой-то особый принцип в подборе фактуры ткани?

Ну опять же это соль/сахар по вкусу. Здесь же сочетание какой-то ее материнской сущности уютной, сочетание теплоты, “домашности” и честности с каким-то определенным статусом уже, и даже с деликатной формой “гламура”. Под “гламуром” я тут подразумеваю гладкие шелковые ткани, дающие ощущение легкого шика и праздности. Ощущение уюта традиционно дают шерсть и мягкий трикотаж.

Ты пропускаешь через себя жизнь персонажей, над костюмами которых в данный момент работаешь?

Я сильно пропускаю через себя. Начиная с рисования эскизов, это же смешно, как художники рисуют эскизы – они же рожицы всякие строят, вживаются в роль! В жизни какие-то события идут в унисон с содержанием фильмов. Конечно, пропускаю характер персонажа через себя, и даже одежду на себя примеряю.

Есть возможность представить себя то одним человеком, то другим?

Конечно, мы же всегда мерило всех вещей, начало всех начал. ( Смеется .)

Мне все-таки очень важно знать: насколько большое значение лично для тебя имеет демонстрация конкретных примет современной России в “Елене”?

Я не знаю, что это такое.

Современная Россия? Но это же есть в фильме?

Да, возможно, но для меня это не до конца понятная реальность. Ну, что-то удается подметить, конечно.

Может быть, ты просто живешь не на окраине Москвы?

Нет, когда мы начали снимать эту картину, я вообще в Бибиреве жила. В точно таком же доме, как в фильме. Чем Бибирево отличается от Бирюлева? Я видела там разное: и доброе, и красивое, и уродливое. Архитектурные ансамбли там не очень хороши. А вот люди и очень приятные встречались.

Эти жизненные обстоятельства как-то повлияли на тебя при обдумывании образов?

Понимаешь, я выросла в Новосибирске. У меня внутренне противоречивая позиция. В детстве я, естественно, обжигалась, у меня были какие-то конфликты с социумом. В четвертом или пятом классе, помню, я пошла на фильм “Сталкер” в ДК им. Горького – такое красивое здание с колоннами, я ходила туда в музыкальную школу, на бальные танцы, и в том числе там был киноклуб и показывали хорошее кино: Карлоса Сауру, Тарковского, еще что-то, что могли тогда, в восьмидесятые годы, показывать, хотя эти фильмы не шли по всем кинотеатрам. Мне было одиннадцать-двенадцать лет, и я помню, что на фильме Тарковского “Сталкер” вскоре в зале остались только я и моя подруга, все остальные – и взрослые, и дети – с этого фильма просто ушли, громко улюлюкая. Стало наконец-то хорошо, когда они схлынули, и просто приятно было сидеть и смотреть, наслаждаясь изображением. Не всем необходимо искусство. Но все-таки снобизм омерзителен.