Татьяна Салахиева-Талал - Психология в кино

Типичный пример – жены алкоголиков/наркоманов, которые обслуживают зависимость своих мужей вместо того, чтобы заботиться о себе.

Механизм интроекции лежит в основе любой зависимости – алкогольной, наркотической, пищевой, игровой, зависимости в отношениях. Механика этого процесса проста: на стадии преконтакта, когда возникают разные ощущения и переживания, начинают расти энергия и возбуждение, из которых вот-вот проявится потребность.

Но человека, который плохо распознает свои чувства и не научен следовать собственным желаниям, происходящее пугает. Любое переживание, чувство, любое возбуждение организма сопровождается тревогой. С ним что-то происходит, для него это что-то очень невнятное, и он испытывает острую нужду сбросить это напряжение, спастись от тревоги, не дожидаясь, во что все это выльется. Это смутное тревожащее ощущение зависимые называют «тягой». И именно в этой точке они стремятся интроецировать, впустить в себя некий универсальный внешний объект, который немедленно снимет напряжение. Это может быть спиртное, наркотик, пирожное, сигарета или взаимодействие с человеком, который является объектом зависимости.

Зависимый человек выбирает один универсальный внешний способ сбросить напряжение. Он не умеет выдерживать рост собственного возбуждения и напряжения своих переживаний и стремится как можно быстрее соскочить, поглотив что-то из окружающей среды. Таким образом один объект зависимости заменяет ему все многообразие отношений с внешним миром.

Созависимостью в классическом смысле принято называть способы поведения и построения отношений, которые формируются у всех членов семьи, если в ней есть зависимый от психоактивных веществ (алкоголик, наркоман), игроман и т. д. В таких семьях настроение, состояние, поведение ее членов напрямую зависит от употребления зависимым дозы. Например, жена алкоголика контролирует мужа, выливает всю выпивку, прячет денежные заначки, чтобы предотвратить употребление им алкоголя. Он все равно находит способ напиться, и она чаще всего «помогает» ему пьяному, например затаскивает в дом, раздевает, моет, укладывает в постель, убирает за ним непорядок.

Наутро жена, естественно, скандалит, ставит ультиматумы, которые никогда не выполняются. Потом начинает снова прятать заначки, выливать запасы алкоголя – и все по кругу. Это циклическое поведение только поддерживает зависимость, поскольку жена, сама того не замечая, тоже становится зависимой от пьянства мужа. Вместо того чтобы концентрироваться на своих интересах, своей жизни, своих потребностях и целях, всю энергию она направляет на обслуживание алкоголизма мужа. Забыв о себе, она интроецирует его потребности, состояния, настроения и желания – его жизнь. В то время как алкоголизм – это целиком и полностью ответственность ее супруга, и только он сам может прервать порочный круг употребления, если решится на реабилитацию.

В описанном выше примере созависимой семьи ярко проявляется одна из частных форм интроекции – это роль спасателя, который делает «причинение пользы» другим людям целью своей жизни. Он настолько не умеет распознавать свои потребности, что может жить, только обслуживая чужие. Его жизнь – вечная жертва, о которой зачастую его никто и не просит. Причем такой человек «не злится», старается «мыслить позитивно», уступает, все прощает, проглатывает обиды и многое терпит… до поры до времени.

Яркий пример – Грейс, главная героиня «Догвилля» Ларса фон Триера. Найдя пристанище в маленьком городке, она начинает оказывать жителям помощь, в которой «по-настоящему нет необходимости». В пылу «причинения пользы» Грейс шаг за шагом впадает в полное подчинение, и вот уже милые жители городка по-садистски используют ее. Из Спасателя она превращается в Жертву [31] К сожалению, психологические концепции о созависимости или жертвенных сценариях поведения зачастую неверно трактуют и используют для виктимблейминга – обвинения жертв насилия и навязывания им ответственности за произошедшее. Это некорректная и опасная подмена понятий. Ответственность за совершенное насилие всегда лежит на насильнике, а обсуждение ответственности жертвы размывает фокус и переключает его с насильника, тем самым только поддерживая и усугубляя культуру насилия в обществе. Ответственность всегда лежит на том, кто совершил насилие, вне зависимости от поведения жертвы. Только такая позиция дает шанс на наказание и искоренение насилия в перспективе. . Это типичные роли в созависимых отношениях. Настоящая драма начинается там, где Жертва превращается в Преследователя. Так называемый «треугольник Карпмана» (Жертва – Преследователь – Спасатель) описывает смену ролей в созависимых отношениях и встречается во многих фильмах. Так, Грейс из «Догвилля» в ходе сюжета из Спасателя превращается в Жертву горожан, а затем – в Преследователя, яростно сметающего городок с лица земли.

Отказ от собственной агрессии – это лишь верхушка айсберга. Если конструктивная агрессия, которая направлена на рост и развитие, подавляется, то она, накапливаясь, трансформируется в деструктивные, разрушительные формы. Вот что об этом говорил сам Перлз:

Но если эти биологические деятельности не служат росту как инициатива, выбор, преодоление препятствий, захват объекта и его разрушение в целях усвоения, тогда избыточная энергия находит выход как неуместная агрессия: деспотичность, раздражительность, садизм, жажда власти, суицид, убийство и их массовый эквивалент – война! Тогда организм не развивается в постоянном творческом приспособлении к среде, при котором «Я» – это система исполнительных функций, занятых ориентированием и манипулированием. Вместо этого организм обременен таким «Я», которое есть беспорядочный набор неусвоенных интроектов: способов поведения и качеств, взятых у «авторитетов», которые оно не способно переварить, отношений, которые это «Я» не «откусило» и не «пережевало», знаний, которые не понимаются, сосательных фиксаций, которые оно не способно растворить, отвращения, от которого оно не в состоянии избавиться [32] Перлз Ф. Практика гештальт-терапии. .

Именно это произошло с героем «Бойцовского клуба»: он подавил свою витальную агрессию, метафорически лишил себя зубов. Но подавленная энергия не исчезает бесследно – и она нашла выход в Тайлере Дердене, агрессивной субличности героя, бунтующей и разрушающей все вокруг. Финальная сцена, в которой герой вместе с Марлой стоят у окна, а за ним взрываются небоскребы, – это квинтэссенция накапливаемой агрессии, нашедшей выход в ярости, сметающей все на своем пути.

Кстати, в «Бойцовском клубе» также часто затрагивается тема тошноты, отвращения. Именно отвращение – то чувство, которое приходится подавить, чтобы глотать все без разбору. Отвращение – верный друг организма, поскольку оно помогает нам различать, что будет питательно для нас, а что не подходит и даже может быть отравляющим. Это работает и на физиологическом, и на психологическом уровнях (точнее, разделение на психологический и физиологический уровни некорректно, поскольку организм един и целостен). Если я чувствую тошноту – значит, я впустила в себя что-то неполезное, от чего хорошо бы избавиться; это сигнал того, что окружающий мир в данный момент моей жизни чем-то меня отравляет. И если я способна это чувствовать, значит, я достаточно чувствительна к себе и могу изменить ситуацию. Если я подавляю чувство отвращения, то автоматически лишаюсь и аппетита. Это справедливо по отношению не только к еде, но и к жизни в целом.