Станислав Венгловский - Рассказы об античном театре

Более того, старики вынуждены вообще ретироваться под улюлюканье своих сверстниц. На смену хилой страже появляется важный пробул, один из десяти чрезвычайных советников. Пробул направляется в Акрополь, но дорогу ему загораживают старухи. Возмущенный, государственный муж призывает стражников-скифов и приказывает им немедленно ломать ворота. Выскочившие из Акрополя женщины, во главе с Лисистратой, прогоняют и эту, скифскую, стражу.

Начинается агон Лисистраты с пробулом. Смелая женщина объявляет тупому и недалекому, оказывается, человеку, зачем она со своими подругами захватила сердце афинского государства. Женщины хотят оградить государственную казну от произвола мужчин, которые используют средства на бессмысленную бойню.

Пробул возражает:

– Да что до всего этого женщинам, которые никогда не воюют?

– Как бы не так! – парирует Лисистрата. – А кто родил этих воинов? Кто вырастил сыновей, а теперь должен оплакивать их, отправляя на войну?.. А каково женщинам оставаться дома, стариться в неизвестности? Куда ни шло еще пожилым бабам. А что говорить о незамужних красавицах, женихи которых гибнут в глупых сражениях?

– Так ведь и мужчины не избавлены от старости! – не сдается пробул.

– Нет! – возражает Лисистрата. – Мужская старость – совсем иное. Седой воин, возвратясь с войны, берет себе в жены прекрасную молодую девушку. А кому нужна перезревшая красотка?

Пробул пребывает в нерешительности и недоумении.

– И как же вы намерены поправить наши государственные дела? – спрашивает он.

Лисистрата объясняет:

– Надо поступать так, как поступаем мы, промывая нужную в хозяйстве шерсть. Надо удалить все негодное, оставив только подходящее. Во главе государства должны стоять честные, благородные люди. Надо изгнать из правительства всех корыстолюбцев, наживающихся на войне!

Пробул пытается еще возражать, но женщины его прогоняют, и он торопится с жалобой в Совет.

Парабаза в этой комедии заменена перебранкой стариков и старух. Лисистрата меж тем рассказывает корифейке женского полухория, как нелегко ей удерживать укрывающихся на Акрополе соратниц. Все они рвутся домой. У одной из них, дескать, много неотложных дел по хозяйству, упустить решение которых нельзя. У другой приблизились роды, и ей необходим теплый уголок. Третьей не уснуть между крепостными стенами, поскольку она заметила в храмовом подвале большую змею, посвященную богине.

Тут же зрители получают возможность увидеть результаты женского заговора. К Акрополю является муж афинянки Миррины. Он умоляет супругу возвратиться домой. Ради этого велел рабу принести их кроху сына, которого Миррина безмерно любит. Миррина ласкает ребенка, но все-таки побеждает свои колебания. Нет, нет, она возвращается назад на Акрополь.

Между тем приходит гонец из Спарты. Он измучен дальней дорогой, однако настойчиво пробивается к афинскому Совету. Повстречавшийся ему афинский притан интересуется, что слышно в Спарте, и гонец выплескивает короб малоприятных вестей. Плохо, очень плохо в спартанской столице. А все из-за неугомонной красавицы Лампито. Она подбивает спартанок не подпускать к себе мужей, пока те не заключат надежного мира. Она взбудоражила всю Спарту!

Притан с ужасом понимает, что женским заговором опутана уже вся Эллада. Гонец обязан немедленно возвратиться домой и убедить свое правительство в том, что оно должно-таки отрядить в Афины посольство с мирными предложениями. Он же, притан, со своей стороны предпримет такие же усилия по отношению к афинскому правительс т ву.

Притан удаляется через правый парод (проход), и это означает, что он действительно торопится в Государственный Совет, тогда как спартанский гонец удаляется через левый – перед ним длинный и ответственный путь на родину.

На орхестре между тем совершается примирение мужского и женского полухорий. Люди чувствуют возникшее в воздухе настроение мира и всеобщей любви. Старый предводитель мужского полухория растроган добротой предводительницы женского. Объединенный хор поет назидательно-примирительную песнь, обращенную к зрителям.

Пока все это происходит – на орхестре возникают запыленные спартанские послы. Спартанцы готовы заключить мир на любых условиях! Они не могут жить без женской любви и ласки.

На эти умилительные звуки из Акрополя торжественно выходит Лисистрата, а на ее радостные призывы появляется рядом с ней прекрасная нимфа Примирения. Собрав афинян и спартанцев, обе красавицы упрекают их в преступной взаимной вражде и напоминают о прежних совместных действиях и взаимопомощи.

Лисистрата приглашает враждующие стороны в Акрополь, где всех ожидает роскошный пир, после которого они обменяются торжественными клятвами в пользу мира.

Так и получается.

Пир понравился всем. Спартанцы получают своих жен, находившихся на Акрополе как бы в качестве заложниц. Лисистрата выстраивает афинян и спартанцев парами, муж и жена, муж и жена, – и на орхестре, под звуки флейты и пение хора, начинаются всеобщие пляски…

Театральное дело в Элладе осуществлялось в том порядке, который выработался уже к началу расцвета Эсхилова таланта. В Афинах оно находилось в ведении первого архонта. Он же являлся председателем коллегии из восьми своих сотоварищей и выступал среди них вроде нынешних президентов. По первому архонту, носившему звание эпоним (дающий имя), в Афинах назывался весь календарный год, начинавшийся обычно с июля.

Как только этот названный архонт усаживался в свое должностное кресло – тут же к нему, как мухи на мед, слеталась толпа драматургов. Негодуя, толкаясь и презирая друг друга, прижимали они к груди свои шелестящие свитки, надеясь на собственный грандиозный успех. Толпа претендентов, разумеется, состояла из людей различных способностей, а все же в ней, чуть ли не всегда, находились обладатели первоклассных талантов: если не Эсхил, так Софокл, Еврипид. А то и два гения вместе – скажем, Эсхил и Софокл. Правда, не было недостатка и в людях сомнительных литературных данных. Случались даже такие, которые вообще не обладали каким-либо писательским даром.

На свитках, зажатых в руках у поэтов, стояли красиво выведенные тексты, у каждого автора – не менее трех трагедий, вдобавок – по одной веселой, сатировой драме. Охотников предложить свои сочинения скоплялось довольно много, но отобрать предстояло лишь самых талантливых. Попасть в число достойных, в этакий вроде шорт-лист, говоря современным нам языком, – само по себе считалось успехом и сулило большую известность.

Если учесть, что во все времена у поэтов существовал обычай «оплевывать друг друга», что за спиной у многих явившихся стояли их почитатели, если добавить к ним покровителей, которым не обязательно было являться лично, но достаточно было прислать свои отзывы или иным каким-нибудь образом известить о том архонта-эпонима, – то этому должностному лицу было над чем поломать себе голову. Задача представлялась нешуточной: произведениям предстояло быть показанными всему афинскому народу, первейшим знатокам, тончайшим ценителям поэзии не только в родном своем государстве, но и приезжим гостям со всего обширного эллинского мира. Разумеется, архонт руководствовался уже сложившимся мнением об известных авторах. Не было недостатка и в добровольных консультантах. Однако к нему ежегодно являлись никому еще не известные юноши, и он не мог прозевать появление нового яркого дарования.